– Отчего ты так рано? – спросила она. – Ты меня перепугал.

Он бросил на нее быстрый взгляд, потом поспешно отвернулся.

– Я некоторое время не буду ходить на работу,– тихо сказал он.

– Что это означает? Что произошло, Энди? Объясни же мне!

Он начал вынимать из пакета предметы один за другим. Внутри бумажного мешка был другой, поменьше, с красивым шрифтом “Шаффер и Сын, Ювелирные изделия, Л.А.”

– Мне дали отпуск, две недели,– сказал Палатазин и невесело усмехнулся. Она смотрела, как он открывает две одинаковые коробочки белого цвета.

– Две недели,– прошептал он. – Лос–Анжелес, возможно, уже не будет существовать через эти две недели. – Он протянул ей коробочку. – Посмотри. Это нужно носить на шее. И я хочу, чтобы ты не снимала его никогда. Даже в кровати, даже в ванной.

Дрожащей рукой она раскрыла коробочку. Там лежал небольшой позолоченный крестик на длинной цепочке.

– Очень красиво,– сказала она.

– Надевай скорее,– сказал Палатазин.

Он открыл вторую коробочку, достал второй крестик и застегнул его вокруг своей шеи.

– Я хочу, чтобы ты привыкла носить его. Чтобы не забывала о нем. Не знаю, насколько сильно будет его влияние, потому что они не были освящены в церкви святой водой, но это лучше, чем ничего. Ну–ка, надевай скорей! – Он помог ей застегнуть цепочку.

Пораженная, она молча смотрела, когда он снова полез в бумажный мешок. “Боже мой,– подумала Джо, глядя на его лицо,– у него такое же выражение лица, как у его матери перед тем, как ее отправили в дом отдыха. В глазах тот же фанатический отблеск, челюсть излучает каменную решимость”.