— Немедленно убейте его! — воскликнул Манолис.

— В этом-то все и дело! — ответил Гарри. — Весь ужас положения в том, что я таким образом убью не его, а беднягу Джордана.

— Ты бессилен и беспомощен! — расхохотался Янош. — И я совершенно спокойно могу уйти отсюда. Вы все передо мной беззащитны, как младенцы! — Он перестал смеяться и, злобно взглянул на Гарри. — Так ты и есть тот самый всемогущий некроскоп? Человек, умеющий разговаривать с мертвыми, великий победитель Вамфири? А я считаю тебя полным ничтожеством!

— Правда? И ты пришел сюда только затем, чтобы сказать мне об этом? Что ж, хорошо, ты высказался. А теперь живо отправляйся обратно в свой замок в Карпатах и убери свой мерзкий и скользкий разум из головы моего друга!

Глаза Яноша на лице Джордана сверкали и едва не выкатились из орбит. Он не сводил с Гарри разъяренного взгляда, а руки, сжимавшие подлокотники кресла, дрожали от напряжения. Наконец он заговорил:

— Мне... доставит... истинное... удовольствие... встретиться с тобой еще раз, Гарри Киф! — Он заскрежетал зубами. — Но только лицом к лицу и без свидетелей!

Гарри хорошо были известны все приемы и уловки Вамфири. И он знал, каким образом можно нанести им наиболее жестокое оскорбление.

— Лицом к лицу? — он насмешливо фыркнул. — Ты что, вообразил себя человеком? О да, ты вознес себя на поистине недосягаемые высоты, Янош! Тараканы, и те более достойны этого звания, чем ты!

Манолис опустился на одно колено возле кресла, в котором сидел Гарри, и протянул руку к пистолету.

— Дайте его мне, — потребовал он, — и скажите, что именно вы хотите у него узнать. Поверьте, я заставлю его рассказать все!

— Я ухожу, — сказал Янош, — но твердо уверен в том, что ты ко мне придешь. — Он расхохотался как сумасшедший, и было видно, как в его раскрытой пасти бешено пляшет отвратительный язык. — Я уверен в этом так же, как в том, что уже сегодня ночью — да, уже сегодня ночью! — прекрасная Сандра будет извиваться и корчиться от страсти в моих объятиях, купаясь во влаге, излившейся во время нашего греховного совокупления!

Он вновь громко расхохотался, но вдруг сник и осел в кресле. Глаза его закрылись, голова свесилась набок, рот открылся и в углу его появилась пена... рука, бессильно упавшая с подлокотника, мелко дрожала...

Гарри, Дарси и Манолис переглянулись между собой, и Гарри уже почти выпустил из рук “Беретту”, передавая ее Манолису... и тут глаза Джордана снова открылись! Он со смехом резко подался вперед и выхватил пистолет.

— Ха! Ха! Ха!, Младенцы, сущие младенцы! — и с этими словами он вложил пистолет в правое ухо и нажал на курок.