Шаль соскользнула с головы, и белые волосы в беспорядке повисли безвольными пучками, а кожа оставалась лишь островками на сером черепе.

Тело Флоры медленно рухнуло и, слава Богу, прежде чем упало на пол, начало растворяться в воздухе. Одежда, кости и расползающаяся плоть лежали грудой на плитках пола, но через мгновение тоже исчезли. От Флоры Калдиан не осталось ничего, кроме запаха.

Я отшатнулся и крепко ударился о дверной косяк. Вэл недоуменно смотрела на пол. Майкрофт чуть не рухнул на ступеньки. Я видел, что его глаза прикрыты, словно он изнемог, обессилел.

Но странно, я чувствовал себя полным сил, как будто во мне искрилась какая-то химическая энергия, заставляя кровь бежать по всему телу, мои нервные окончания пульсировали и отдавались покалыванием. Флора прикоснулась ко мне, и меня заполнили ее глаза и мысли. Но я по-прежнему ничего не понимал!

Пока не заметил, что Майкрофт настороженно смотрит на меня, и я ощутил его страх, в синерджисте больше не было пренебрежения. И тогда я начал понимать...

Оковы пали

Оковы пали

Майкрофт скрылся наверху лестницы — и оттуда донеслись еще чьи-то шаги, очевидно тех его последователей, что все еще прятались там, — а я смотрел на свои поднятые руки, не понимая, почему они так пульсируют и почему на коже головы (и других волосистых частей тела) ощущается покалывание и сухой зуд. Я потрогал голову, волосы на ней казались хрупкими и ломкими (я почти ожидал, что они встали дыбом, как у панков). Таково психическое ощущение, приходящее с Волшебной силой?

Волшебная сила. Этого просто не может быть! Не у меня, не у Майка Стрингера, скептика и в свободное время неверующего. Но меня увлекало за собой нечто, не берущее в расчет мои сомнения и замешательство.

— Майк...

Вэл оперлась на стол, схватившись обеими руками за его края. Она была в шоке — и неудивительно, если принять в расчет все происшедшее с тех пор, как она вошла в коттедж. Впрочем, постепенно ее сознание сосредоточилось на мне, Вэл почувствовала, что во мне что-то переменилось.

Не думаю, что перемена была явно видна, но Вэл прекрасно ее поняла. Может быть, конечно, у меня из ушей вырывались голубые искры, но вряд ли. Однако в моем уме произошел какой-то сдвиг, иначе бы это превращение совершенно ошеломило меня.

Забавно, что я боялся, но этот страх не пугал меня. Как это может быть? Страх возбуждал меня, потому что он был каким-то новым, и, овладев им — или, лучше сказать, дав ему волю,— я ощутил прилив сил, что очень важно для уравновешивания энергии. Допустим, я бы родился слепым, и в один прекрасный день от удара по голове вдруг прозрел (способность видеть была всегда). Представьте то возбуждение, трепетное восхищение всем вокруг! И страх перед этим.