— Добро пожаловать в реальный мир, — произнес он преувеличенно будничным тоном. Как это типично для человека, приветствующего своего недруга!

Дэвид попытался сесть, но не сумел. И обнаружил, что его не пускает широкая лента, при этом вторая привязана с другой стороны кровати.

— Соблюдай осторожность, — предупредил его Харкендер. — Мы здесь слишком мало весим, но столкновения с предметами очень болезненны. Будь осторожен, когда отвяжешь ленту.

Рукоятка, удерживающая ленту, такого типа, с какими Дэвид прежде не имел дела, но механизм довольно прост, и он легко с ним справился. Ему, и вправду, показалось, что он ничего не весит, так что пришлось вцепиться посильнее в кровать для дальнейших маневров. Одет он был так же нелепо, как и Харкендер. Дэвид отвернулся, не желая демонстрировать свое тело другому.

Стены комнаты отливали металлическим блеском, но при этом были яркого цвета с абстрактным рисунком. На стене над каждой из кроватей прикреплены несколько пустых экранов, справа от которых — пульты с кнопками. Дверь только одна, и без ручки. Голый пол слегка закруглен по краям. Свет, заполнявший комнату — рассеянный, с легким оттенком желтизны. Единственное круглое окно около трех футов в поперечнике на стене напротив двери. Из него была видна только темнота, расцвеченная множеством звезд.

Хотя он никогда не видел ничего подобного, Дэвиду все это не показалось странным. Это же просто иллюзия — в любом случае, его сознание было поглощено внутренними ощущениями. Его буквально захватили переживания в собственном теле. Он без труда мог слышать биение сердца и циркуляцию крови в венах, и океанический шум в кишечнике.

Когда он попытался встать, это усилие кинуло его вперед гораздо сильнее, чем он надеялся. Ему удалось не налететь на Харкендера, но, столкнувшись со стеной, где было окно, ощутил удар такой силы, что боль прошила все тело с головы до пят. Правда, боль быстро улетучилась. Он снова пришел в себя, но ему пришлось цепляться за выступ под окном, чтобы удержаться на ногах.

Отражение в оконном стекле показало, что его облик обновился. Лицо можно было признать за его собственное, но кожа стала гладкой, без единого пятнышка — как у двадцатипятилетнего.

Звездная панорама за окном дала ему знать, что это место находится не на Земле — и вообще, ни на одном из миров с атмосферой. Где-то далеко в космосе, возможно, на планете, слишком маленькой, чтобы воспроизвести земную гравитацию.

Ему было приятно собственное искусство вести размышления и делать выводы. Навеянные ангелами сны были загадками, которые необходимо разгадать. Он знал, что наиболее значимый вопрос о его нынешнем состоянии не «Где я нахожусь?», а «Когда я нахожусь?» Он посмотрел на своего спутника, втайне надеясь, что и Харкендеру неизвестен ответ на этот вопрос.