Он покачал головой.
– Тогда почему? Я хочу расплатиться с тобой. Так я расплачиваюсь с мужчинами. Больше мне дать нечего.
Он прикоснулся к ней, обнял ее. Мимикой и жестами постарался убедить, что дать она может гораздо больше. Уже дает, просто находясь здесь. Находясь с ним рядом.
Во второй половине дня Олли отправился по магазинам. Купил Энни пижаму, одежду для улицы, газету. Ее позабавил его пуританский выбор: пижаму он принес с длинными рукавами, с длинными штанинами. Она ее надела, потом почитала ему газету: комиксы и жизненные истории. Почему-то она решила, что он не умеет читать, а он не стал ее разубеждать, поскольку безграмотность соответствовала создаваемому им образу: алкоголики книг не читают.
И потом, ему нравилось слушать, как она читает. Очень уж сладкий у нее был голосок.
Наутро Энни надела новенькие синие джинсы и свитер, чтобы вместе с Олли пойти в продовольственный магазин на углу, хотя он и пытался ее отговорить. На кассе, когда он протянул несуществующую двадцатку и получил сдачу, Энни вроде бы смотрела в другую сторону.
А вот когда шли домой, спросила:
– Как ты это делаешь?
Он изобразил недоумение.
– Только не пытайся дурить Энни голову, – ответила она. – Я чуть не вскрикнула, когда кассир схватил воздух и дал тебе сдачу.
Олли промолчал.
– Гипноз? – не унималась Энни.
Он облегченно кивнул.
– Ты должен меня научить.
Он не ответил.
Но ее это не остановило.
– Ты должен меня научить этому маленькому фокусу. Если я им овладею, мне больше не придется торговать своим телом, понимаешь? Господи, да он еще и улыбнулся, схватившись за воздух! Как? Как? Научи меня! Ты должен!
Наконец, дома, более не в силах выдерживать ее напор, боясь, что ему достанет глупости рассказать про свои руки, Олли оттолкнул девушку от себя. Она попятилась, уперлась ногами в край кровати, села, удивленная его внезапной злостью.