Нет, нет, ты не должен верить в эти глупые ритуалы, в догмы и доктрины. Фактически, ты не должен верить в бога, чтобы признавать существование загробной жизни.
Нет, подожди, подумай об этом. Так ли невозможно, что жизнь после жизни совершенно естественна, что в этом нет ничего божественного, это явление природы? Гусеница проживает одну жизнь, потом трансформируется и живет снова уже как бабочка. Тогда, черт побери, почему не предположить, что наши тела – это гусеницы, а души улетают в другую реальность после того, как более не могут использовать тела? По сути, та же трансформация, что и у гусеницы, только более высокого порядка".
Медленно, со страхом, но и с надеждой, я прошел через дом, вышел из двери черного хода, направился к вишням. Встал под ними, разжал кулак, открыв лепестки, оставшиеся от вчерашней пурги.
– Бенни? – с благоговейным трепетом позвал я.
И лепестки снова начали падать. С обеих деревьев – бело-розовые, лениво кружась, на траву, на мои волосы, одежду.
Я застыл, как изваяние.
– Бенни? Бенни?
В минуту землю укутало белое покрывало, ни одного лепестка не осталось на ветвях.
Я рассмеялся. Нервным смехом, который мог перейти в маниакальный хохот. Я не контролировал себя.
Заговорил вслух, уже не знаю, почему: "Я боюсь. О дерьмо, как я боюсь".
Лепестки начали подниматься с травы. Не несколько – все. Вернулись на ветки, с которых только что упали. Тот же снегопад, только в обратном направлении. Нежные лепестки гладили мне лицо.
Я вновь рассмеялся, смеялся и смеялся, но страх быстро сходил на нет, смех становился веселым, радостным.
Через минуту бело-розовое облако окутало вишни.
Я чувствовал, что Бенни не внутри одного из деревьев. Феномен, с которым я столкнулся, служил подтверждением языческих верований не больше, чем христианства. Но он
Скорлупа моей навязчивой идеи треснула с таким грохотом, что его, должно быть, услышали в Китае.