Стюарт был близок к тому, чтобы вновь утратить контроль над собой, и мысль об этом ему была по душе. Потеряв самообладание, он почувствовал бы себя лучше, чем в настоящий момент.
– Я никак не возьму в толк, – продолжил Стюарт, – это кентуккское ничтожество связывает меня с делами, о которых она могла пронюхать только в одном случае – если какая-то
Стюарт осклабился, опустил глаза на половинку почти идеально ровно расколовшейся тарелки и отбросил ее в сторону ударом ноги в плетеном кожаном мокасине с кисточками. И захихикал как слабоумный.
– Завтра в девять утра нам предписано явиться в управление полиции для прохождения… – Стюарт задрал голову, пытаясь подобрать слово, –
– Мне по душе твое участие, – сказал я.
– Ага. А мне – твое. – Стюарт потер ладонями лицо. – Давай в открытую, а? Скажи хоть, как тебе это удалось? Я сейчас вроде слепого котенка. Помоги мне.
– Стюарт, я не понимаю, о чем ты.
Он прижал ладонь к сердцу:
– Это ты в ту ночь забрался ко мне? Это не только неприлично, но и преступно, если верить федеральному закону.
– А из тебя преступник паршивенький, – сказал я. – Ты настолько дилетант, что даже не позаботился нанять себе К. Клейтона Крича.
Стюарт покачал головой и вскинул вверх руки:
–
– Твой отец не был преступником, – сказал я. – Кордуэйнер позаботился, чтобы этого с ним не случилось.
Лицо Стюарта побагровело еще больше. Он перевел взгляд на Лори, и она покачала головой.
– Нет? Что ж, нет так нет. Надеюсь, что нет. – Качнувшись, он повернулся ко мне, готовый вот-вот взорваться. – А скажи-ка, наш маленький друг, я тебе случаем не рассказывал о моем покойном дядюшке Кордуэйнере? Освежи мою память.
– Да, ты говорил мне о нем, – ответил я.