Теодюль сжал пальцами виски.

— Что со мной произошло? Что я, в сущности, сделал?

Ипполит положил ему руку на плечо.

— Я должен сообщить тебе нечто весьма огорчительное, несчастный Теодюль. Капитан Судан… нет, Теграт — твой отец… И ты…

Теодюль не сдержал крика изумления и отчаяния.

— Матушка… Значит я… сын…

Ипполит прикрыл ему рот ладонью.

— Пошли. Уже пора.

Теодюль вновь увидел Гам, потом мост, потом площадь Сен-Жак и на сей раз обратил внимание на странное оживление в городе. Повсюду блуждали тени и слышались обрывки разговоров.

По-прежнему горел свет в таверне «Альфа», куда открыл дверь Ипполит, опасливо оглянувшись.

— Внимание! Сегодня доступ сюда открыт всем.

Он долго вслушивался в отдаленный уличный шум.

— Теодюль, как ты знаешь, Бог создал человека, Бог — его искупитель и спаситель. И однажды дух ночи, подобно обезьяне, в глумлении своем повторил ритуал любви и света. И родился…

Здесь он посмотрел на Теодюля с презрительным сочувствием, -… самый несчастный из людей, самый достойный… жалости.

— Ты прав, Ипполит. Я самый несчастный, самый ничтожный. О да!

Теодюль оглядел знакомый интерьер таверны и тяжко вздохнул.

— Каждый меня предал и ни один меня не любил.

— Да…а, — раскатился долгий и злобный крик.

Глаза Теодюля вспыхнули.

— Ромеона… мадмуазель Мари! Но Ипполит Баес покачал головой.