Уэнтворт разродился подробным докладом о психологии толпы, сдобрив его цитатами о мании величия из припасенных амбулаторных карт. Слова громоздились на слова, теории – на теории; Хейворд честно заставляла себя слушать, но смысл от нее все-таки ускользнул.
Потом шеф соседнего отдела проинформировал, что очень сильно расстроен мэр: вся полицейская рать уже под ружьем, а сильные мира сего по-прежнему недовольны, ведь полиция до сих пор не решила вопрос.
Однако никто не порадовал светлой мыслью, как же выселить Бака из Центрального парка.
Рокер внимал докладчикам, сохраняя обычное невозмутимое выражение лица – выражение, по которому ни за что не догадаешься, какие мысли роятся в голове у комиссара. Но вот взгляд его утомленных глаз остановился на Хейворд.
– Капитан?
– Мне нечего добавить, – ответила она, пожалуй, чуть резче, чем следовало.
– Значит, – чуть улыбнулся Рокер, – вы со всеми согласны?
– Я не говорила, что согласна. Я сказала: мне нечего добавить.
– Накопали что-нибудь на Бака? Может, его разыскивают?
– Да, – ответила Хейворд, которая пол-утра провисела на телефоне. – Правда, немного. Его разыскивает полиция Брокен-Эрроу, Оклахома, – за нарушение правил досрочного освобождения.
– Досрочное освобождение! – рассмеялся Грэйбл. – Да у нас тут нападение на офицера полиции, сопротивление аресту, попытка похищения! Хватит, чтобы упрятать его на годы.
Хейворд промолчала. По сути, против Бака играло только то самое нарушение правил досрочного освобождения. Найдется с десяток свидетелей, которые подтвердят: Бак вовсе не сопротивлялся аресту, и Грэйбла никто не провоцировал – он сам схватился за пистолет и принялся палить в воздух.
– Что дальше? – спросил Рокер.
Молчание.
– Капитан? – Рокер не сводил взгляда с Хейворд.
– Предлагаю то же, что и на прошлом собрании.
– Даже несмотря на сегодняшний... э-э... неудачный опыт?
– Не случилось ничего, что изменило бы мое мнение.
Повисла гнетущая тишина. Грэйбл качал головой. «Горбатого могила исправит», – говорило его лицо.
– Вот как? Помню, вы собирались идти в одиночку?