– Нет! – возразила она, глядя мутными глазами и не в силах даже помочь мне ее поднять. – Не могла перестать. Я ему сказала «нет». Почему он не перестал?

– Не знаю, – пробормотала я, чувствуя нарастающую злость. Я ее поддерживала всю дорогу через холл в мою ванную.

Локтем толкнув выключатель, я прислонила Айви к стиральной машине и пошла включать душ.

Звук льющейся воды будто оживил ее.

– От меня пахнет, – прошептала она, оглядывая себя сверху вниз. На меня она не смотрела.

– Ты сама в душе помыться можешь? – спросила я, надеясь как-то ее встряхнуть.

С пустым обвисшим лицом она смотрела на себя, понимая, что покрыта свернувшейся выблеванной кровью. Она осторожно коснулась крови Пальцем, потом палец облизнула. У меня желудок свело спазмом.

Айви стала плакать.

– Три года, – говорила она с тихим придыханием, и слезы лились по овальному лицу. Айви попыталась стереть их рукой с подбородка – и остался жирный кровавый мазок. – Три года!

Наклонив голову, она взялась за боковую молнию штанов, и я бросилась к двери.

– Я тебе какао сделаю, – сказала я, чувствуя себя полностью неадекватно. Задержалась в нерешительности у двери. – Сможешь сама тут несколько минут пробыть?

– Ага, – выдохнула она, и я тихо закрыла за собой дверь.

Ощущая какую-то нереальную легкость, я вышла в кухню, щелкнула выключателем, обхватила себя руками за плечи, слушая пустоту этого помещения. Импровизированный письменный стол Айви с его серебристой техникой, чуть пахнущей озоном, странно смотрелся рядом с моими блестящими медными котлами, фарфоровыми ложками и пучками трав на крючьях. Кухня была полна нами обеими, тщательно разделенными в пространстве, но в пределах одних стен. Мне хотелось орать, звать кого-нибудь, скандалить, беситься, просить помощи. Но мне кто угодно скажет, чтобы бросила ее и уносила ноги.

Трясущимися пальцами я достала молоко и какао и принялась готовить напиток для Айви. Горячее какао, подумала я желчно. Айви кто-то изнасиловал, а я ее буду дурацким какао отпаивать.

Наверняка это Пискари. Только у Пискари хватило бы сил и смелости, чтобы ее изнасиловать. А это изнасилование и было – она требовала, чтобы он остановился, он взял ее против ее воли. Изнасилование и есть.

Звякнул таймер микроволновки, и я затянула пояс халата потуже. У меня похолодели щеки, когда я увидела кровь на халате, на своих тапках, – часть уже почернела и свернулась, но была и свежая красная – из шеи Айви. Свернувшаяся дымилась – это была кровь вампира-нежити. Не удивительно, что Айви вырвало – она должна была огнем жечь изнутри.