— Я — воин, — пискнула фигурка.

— Но мы должны помнить, что Иисус — Князь Света. Фигурка наклонила голову, но не ответила.

— Ладно-ладно, — сказал Бейтс. — Ладно, мы идем. Маленькая фигурка скользнула в портфель.

Когда Бейтс запирал дверь своей квартиры, у него было такое чувство, что он запирает и оставляет за спиной всю свою прошлую жизнь. «Возможно, я погибну, — говорил себе Бейтс, но он чувствовал себя настолько одуревшим, что эта мысль даже не кольнула его. — Возможно, я никогда сюда не вернусь». Но на самом деле он в это не верил, не мог поверить. Его пальцы соскальзывали и путались в пуговицах пальто. «Вот и все: берем портфель с его драгоценным содержимым и выходим на улицу».

Он шел по мостовой Кавендиш-сквер, стуча каблуками, а рассвет становился все ярче. Было холодно. На западе небо над горизонтом еще оставалось насыщенного фиолетового цвета, но на востоке уже было ярким, малярийно-желтым; Венера, яркая точка света, казалась неизмеримо далеким крошечным окошком в стене гигантской желтой цитадели.

В дальнем конце пустынной Черинг-Кросс-роуд Бейтс заметил одинокую фигуру солдата-пехотинца, который шагал на север, спотыкаясь то ли от усталости, то ли оттого, что торопился. Нервы у Бейтса напряглись, и он отступил в тень, однако тут же выругал себя и пошел дальше. Он представлял себе вопросы, которые ему задаст часовой. Стой, кто идет? Англичанин! Верноподданный англичанин! Боже, храни короля! Что в сумке? Ничего, сэр, вообще ничего, ну, там, личные вещи… но это легко проверить, самый поверхностный досмотр сразу откроет ее истинное содержимое. Бумаги! Бумаги для генерала… только он может их прочитать. Лично в руки! Хватит ли этого часовому?

Он шел и шел дальше, и рассвет разгорался над ним.

К тому времени, когда Бейтс добрался до Холборна, уже можно было отчетливо расслышать шум сражения.

На расстоянии звуки канонады напоминали крики выпи на отмелях в устье реки или же утробное громыхание далекой грозы. Но стоило только спуститься в низину и затем подняться на другую сторону Холборна, как сражение, словно бы покинув область воображаемого, с ужасающей скоростью ворвалось в реальность. В трех улицах от него это еще был стук и треск, но в двух воздух раздирал в клочья ружейный огонь, люди в свекольного цвета мундирах, выставя ружья с примкнутыми штыками, скопом неслись куда-то или поодиночке перебегали от одной огневой позиции к другой.

Вот теперь Бейтс уж точно проснулся. Он нырнул в боковую улочку, затем в другую, стараясь держаться подальше от круговерти боя. Он очень живо представлял себе всю гнусность своего положения: штатский, неопытный и невооруженный, он блуждает в гуще сражения. Снаряд просвистел в воздухе, на мгновение наступила тишина, а затем он разорвался со страшным грохотом где-то слева.