Служба подошла к концу, и все медленно поплыли к своим машинам. Блондинка, спотыкаясь, брела по холму за мной. Одета она была в длинную черную юбку с разрезом до бедра и серую кофту, расстегнутую на несколько пуговиц, так чтобы виднелся розовый кружевной лифчик. Вблизи она казалась старше чуть ли не вдвое: светлые кудряшки, обрамляющие грубое усталое лицо, короткие мускулистые руки и ноги, как у фабричных работниц — умасленные жиром и в то же время сильные.
Она подошла совсем близко, и я вновь изменила мнение: вовсе не фабричная работница, а скорее, фабричная чурка. От нее разило бренди, а серые глаза слегка косили, оттого что уже очень давно взирали на двоящийся мир.
— Меня зовут Катрина, — выдохнула коротышка, насильно сжимая меня в небрежном объятии. — Мы с Эндрю были близкими друзьями,
— Я Кристин. Он говорил обо мне?
— В общем, не совсем. На самом деле, нет. Эндрю был молчун. Больше любил, когда я говорила.
Она искоса взглянула на меня лукавым взглядом:
— Он оставил у меня на квартире кое-что из своего барахлишка — одежду, книжки и, знаете ли, другие штучки, особые штучки сексуального характера.
— Если у вас и есть какие-то вещи Эндрю, мне они не нужны, — сказала я. — Единственное, за что я была бы вам благодарна, — это за информацию, если вы хоть что-то знаете. Почему он так поступил?
Она завращала глазами, будто я заехала ей в челюсть.
— У него было много тайн, — наконец удалось ей выговорить, — но, как я уже сказала, он предпочитал помалкивать.
Я повернулась и пошла прочь, не в силах больше выносить ее крепкий перегар. Ничего не имею против шлюх, но пьяниц не терплю: моя мать была одной из них.
— Эй, погодите! — окликнула меня Катрина и, пошатываясь, двинулась следом. Невероятно, но она улыбалась. — Послушайте, Кристин, ваш брат был отличный малый, и мертвых я уважаю, для меня неважно, как они ушли из жизни. Но я должна спросить. Мне нужно знать… — Она провела острым розовым язычком по алым губам и хитро прошептала: — То есть я подумала, вдруг вы скажете, что означают… вернее, означали… в общем, каждый раз, когда мы с ним… сами знаете… были близки… он заставлял меня снова и снова повторять несколько слов… иначе у него не вставал… но эти слова не имели отношения к сексу. И они не были грязными ругательствами. Так вот, мне любопытно, может, вы знаете, что они озна…
— Хватит. Я не хочу ничего такого слышать.
Но она была пьяна, а я благодаря матери давно усвоила одно: пьяный человек ничего не видит и не слышит и ему на все наплевать, поэтому она произнесла вслух что хотела. Три слова. Маленькая грязная тайна моего брата Эндрю. Это были не те Слова, что принадлежали мне, но я отлично знала, откуда они взялись и каким образом впечатались намертво в его мозг. От одной этой мысли во мне вскипела такая ярость, что я принялась озираться в поисках Рики Кэллоуэя, отцеубийцы, и больше не чувствовала стыда и горя. Я была решительно настроена и готова на все.