— Если ты сейчас же не прекратишь, я брошу руль и зажму себе уши, мы обязательно куда-нибудь врежемся, и ты будешь в этом виноват! — вспылила Кира, оглядываясь. Вадим тускло посмотрел на нее из-под полуопущенных век, потом закрыл глаза ладонью.

— Уй, да, это пробирает… — он закашлялся, содрогаясь всем телом, сморщился, и его ладонь скользнула к груди. — Черт!

— Что?! Больно?!

— Нет…

— Врешь! Когда-нибудь… именно так было?

— Именно так… нет… Я еще никогда… не уходил так… далеко…

— Зачем же ты… если знал, что это может тебя убить — зачем?!

— Отстань!.. — с болезненным раздражением ответил Вадим и закрыл глаза, словно отгораживаясь от нее. — Ты изволишь… быть недовольна тем… что жива?.. Нет, думаю… довольна… Вот и отстань от меня! Не гони так… разобьешься…

Кира коротко и свирепо оглянулась, закрутила руль, и «москвич», дребезжа всеми составными частями, заложил вираж, обходя идущую впереди машину, лишь самую малость не впечатавшись во встречный «топик». Из пролетевшего микроавтобуса ей что-то крикнули, и Кира с истеричной яростью заорала в окно:

— Сам коз-зел!

Вадим хмыкнул. Много времени спустя он недоуменно спросил:

— Так кто же был этот… кретин? Я понял, что он собирается тебя убить, но не понял, почему. Коллега твой… понятно… из-за чего, я видел его раньше… и воришку того тоже… но этот-то кто? Тоже из этой компании?

— Какой компании?

— Тех, кто оставил на стенах твоей квартиры… не очень хорошую часть своего прошлого.

Кира взглянула в зеркало — глаза Вадима смотрели на нее внимательно и… настороженно, как будто она могла представлять для него опасность. Она отвела взгляд и, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, выложила все, что касалось появления Стадниченко. Князев, выслушав, осуждающе покачал головой, и внезапно ей стало очень стыдно. Как ни крути, она была виновата — занималась бы творчеством и изысканиями дома, и ничего бы не случилось, и с ним все было бы в порядке… да и с ней тоже.

Но что ты сделала, Кира?.. Что ты сделала тогда в машине?..

— В каком году это было? — спросили ее сзади слегка озадаченно.

— В девяносто четвертом.

— А-а, ну понятно, почему я его не знаю — меня тогда еще не убили — да что там, меня тогда еще и на свете не было, — произнес Вадим деловито и так обыденно, словно рассуждал о состоянии трассы, по которой они ехали. Руль дернулся в руках Киры, машина вильнула к обочине и тут же снова выровнялась.

— Останови, — негромко потребовал Князев, выпрямляясь на диванчике. Кира, ошеломленно уставившись на дорогу и почти не видя ее, все же нашла в себе силы упрямо мотнуть головой.