Замки щелкают. Из внутренностей чемоданов вываливается все содержимое. Купэ, как цветным водопадом, затопляется бездной сувениров и подарков – тут и баночки консервов в ярких упаковках, и вязаные шарфы и носки, и перчатки, и коробки конфет, и глянцевые календари, и игральные карты, и раскладные детские книжки, и открытки с розочками и морскими видами, и веселая смешная бижутерия – коралловые бусы и сердечки колье, висячие мониста серег и толстые витые браслеты, и шарфы, газовые и шелковые, и платочки, нашейные и носовые, и связки копченых колбасок, и банки кофе, и фруктовый сахар в пакетиках, тут же отчего-то и пишущая машнка, и круглые зеркала, и щипцы для горячей завивки волос, и бутылки с «Тверским» пивом… и люди в черных очках копаются, ищут, отшвыривая, разбрасывая – уже раздраженно, презрительно – по сиденьям, полкам, по полу купэ весь цветной водопад ненужных людских вещей. Они ищут то, что им надо найти. И она знает, что они ищут.

– Вот она, проше пана!..

В руках мрачно молчащего человека в черных очках – банка с маринованной селедкой. Он вертит ее, подбрасывает торжествующе. Его напарник достает из кармана консервный нож. Проше пана! Откупоривайте! Один открывает банку. Двое других напряженно следят за женщиной. За ее движеньями. Она не шелохнется. Сидит в подушках недвижно, спокойно. Банка открыта. Человек вынимает из нагрудного кармана таможенной формы перочинный нож; крышка летит прочь; он вынимает из банки, одну за другой, терпко пахнущую рыбу, кладет на вагонный столик и начинает потрошить. Вскрывает одну рыбу – нет. Другую – нет. Еще, и еще, и еще – нет. Смотрит на женщину, сжавшуюся в углу купэ. Как же это пани не предусмотрела, среди прочих подарочков, разделочную дощечку для селедочки. Двое, пока один разрезает селедку, придвигаются к ней. Простите, панове, что-то здесь душно. Можно, я открою окно? О, ради Господа Бога.

Она всем телом повисла на рукояти, нажала, стекло поползло вниз. Ворвался морозный воздух. Снег полетел на ее волосы, застревал в прядях мелкими жемчужинами. С чудесной улыбкой, не сходящей с застывших уст, она невозмутимо раскрыла сумочку, достала косметичку. Один потрошил рыбу. Двое других внимательно следили за ней. Она вынула из косметички зеркальце, помаду, тени для век, начала подкрашиваться, дотошно и тщательно, прдирчиво и изящно, продолжая бесконечно улыбаться. Улыбайся. Улыбайся. Раззявленная пасть косметички скалится с вагонного стола.

Человек зло бросил разрезанных и выпотрошенных селедок прямо на пол. Осторожно, вы мне все подарки испачкаете рыбой. Я потом, в Париже, их не отмою. Двое следят за ней. Третий продолжает потрошить рыбу. А-а-а-а-а!.. А это что такое, пани может нам вразумительно объяснить, а?!..