— А почему никто не принесет мне LSD? — стонал Поль. — Разве это так сложно? Макс! Разве тебе трудно принести мне LSD? Я заплачу. Но почему никто не хочет обо мне позаботиться?

— Зануда ты, Поль, — сказала Марго и плюнула. — LSD — вчерашний день. «Блисс»! Тепрь все пьют «Блисс». Наше время — время мягких, контролируемых наркотиков.

Плевок получился какой-то неуместно наглый на чистом тротуаре, и она растерла его ногой. Устроив голову на сложенных замком руках, Коша пыталась получить от боли пульсирующей в руке удовольствие.

— А я не хочу ни экстези, ни ваш «Блисс» сраный. В них нет религиозного прозрения. А я хочу прозреть! Я согласен на мескалин или псилобисцин. Но где их взять?

— Если ты хочешь религиозного прозрения, — посоветовала Марго, — сходи в церковь.

— Только не делай нам мозги! — радостно добавил Макс и воскликнул. — О! А вот и Андрэ!

И правда. Дверь открылась, из галереи вышел репортер.

А у Марго возникло странное чувство, что площадь Республики чем-то очень похожа на Площадь труда. Все не так. Нет залива, нет Невы. Дома другие. И только суета и настроение места чем-то очень похожи.

— Андрэ! Достань мне кислоты, — проныл Поль, когда репортер подошел поближе.

— А я причем?! — удивился репортер. — Сходи на Сакре-кер. Там есть все. Или прокатись в Амстердам. Убейся там как следует. Там хорошо!

Марго подняла глаза на Андрэ и снова почувствала отвращение. Как она могла так хотеть его, что просто умирала? Нет. Это наваждение какое-то.

— Ну что? Что скажете? — спросил Андрэ, укладывая в сумке приборы.

— Кровью рисовал не Наполи! — с нажимом сказала Коша.

— Я тебя уверяю, — холодно сказал Андрэ. — Что никто не рисовал это вместо Сержа Наполи. Вопрос, почему он так поступил? Я думаю, что он обожрался наркотиков и под действием галлюцинаций создал нечто не свойственное. Но ты можешь иметь свое мнение! Особое.

— Могу, — угрюмо сказала Марго и подула на палец. Она заставила себя замолчать. Если она хочет победить роботов, ей не надо с ними ссориться, она и так многое сегодня сделала не так. Не под действием ума, а под дейсвием эмоций. Какиех-то левых, паскудных, отстойных эмоций.

— Ну и хорошо, — со скукой и раздражением вздохнул Андрэ. — Комиссар Легран разберется. Он сейчас водит жалом в салоне.

Андрэ запахнул куртку, спрятав внутри запах асфальта, разогретого двигателя, пенки для бритья, запах назависимости, праздности и удачливости. Он достал из внутреннего кармана свои очки и спрятал за ними глаза.

— Вот так! — сказал он только для Коши и добавил для всех. — Увидимся у Марго на выставке. Возможно, там будет веселее. До завтра!