И вдруг Марго увидела где-то внутри себя, будто крупные губы Андрэ прижались к ее рту. Равнодушно, холодно и красиво. И она загорелась синим огнем от этой обжигающей холодности. И все жилы в ее теле сковало льдяным холодом. Словно изморосью покрылись пальцы и внутренности костей.

Марго очнулась.

Нет. Этого ничего нет. Ей показалось. Это просто вообращение. Это то, что представляет себе Андрэ. Ну и пусть! Ее-то это не волнует! Как Марго может касаться то, что придумал себе Андрэ?

На самом-то деле она стоит и смотрит мимо уха Андрэ, чувствуя всем телом, как другое чужое тело, (которое она так сильно желала только что, но нисколько не хочет теперь!), как это тело, конвульсивно движется к наивысшей точке наслаждения. К точке освобождения. Как рука Андрэ движется все быстрее… Он со стоном кончил и, отойдя на шаг, застегнул зиппер.

И Марго, увидев его руку со вздувшимися синими жилами, не могла понять, как репортер умудрился так опустошить ее. Ведь он только держал ее за руку и все! Но как он вытянул из нее все жилы? Или это не он? А просто погода? Просто холодный ветер? Ce n`est que le vent…

Ничего ведь не случилось. Почему же ей так хочется плакать? Отчего у нее перед глазами так темно?

Марго подняла глаза в небо и увидела узкую полоску светлого нарвского берега.

Чижик оглянулся и печально посмотрел ей в глаза. Чижик остановился перед стеной, на которой она написала стихи…

Бред!

Марго разозлилась и одернула сама себя. Нет! Этого ничего нет!

— Дай сигарету! — попросила она.

Андрэ достал зажигалку и, крутанув колесико, поднес желтый язычок пламени к кончику сигареты. Сухой треск селитры. Запах табака. Марго схватилась за стенку, потому что голова закружилась катастрофически. Выбросила почти не начатый окурок, и он покатился по тротуарной плитке, дымясь и оставляя кусочки горящих табачинок.

Андрэ спрятал зажигалку.

— Ты помнишь, обещала познакомить меня с Жаком.

— Да, — кивнула Марго.

— Валерий приедет на твое открытие?

— Наверно.

— Не знаешь, как его фамилия?

— Нет!

— Валерий всегда летает через Голландию? — спросил репортер.