Рукоятка ножа удобно легла в руку, безукоризненно острое лезвие легко резало стебли петрушки. Чик-чик-чик. Невыносимо болела голова. Габриель, прищурившись, смотрел на доску. Чик-чик-чик. Кончики пальцев сжимали пучок петрушки, и на секунду ему показалось, что они тоже похожи на овощи. Или на бледные, гладкие шляпки молодых грибов. Мысль рассмешила Габриеля, он тихонько хихикнул.

— Что с тобой? — обернулась Фрэнки.

— Ничего, — ответил он, не поднимая глаз.

Движения ножа странно завораживали. Чик-чик-чик. Белое и зеленое. Белые пальцы, зеленые стебли. Чик-чик-чик. Нож постепенно придвигался к кончикам пальцев. Может быть, красное сочетается с зеленым лучше, чем белое? Красное и зеленое. Красное, как кровь.

Чик-чик-чик. Габриель не мигая смотрел на сверкающее лезвие, которое вплотную подошло к пальцам. Так же, как охотничий нож приблизился к горлу Мелиссы Картрайт. Красное, как кровь. Как кровь…

— Габриель!

Испуганный возглас Фрэнки вывел его из ступора. В следующий миг она вырвала у него нож, схватила за плечи и принялась трясти.

— Черт побери, что ты делаешь?!

Какое-то время Габриель молча глядел на нее, а потом зарыдал. Прислонившись к кухонной стойке и запрокинув голову, он плакал с открытыми глазами. Фрэнки не пыталась его успокоить. Она дождалась, пока всхлипы утихли, и только тогда заговорила:

— Нужно посоветоваться с Александром.

— Нет! — вскинулся Габриель.

— Да. Пора, — твердо сказала Фрэнки.

— Я никуда не поеду! Он до сих пор не простил мне смерти Мелиссы Картрайт. Я не могу.

— Можешь. Самое время.

ГЛАВА 30

ГЛАВА 30

Она была практически обезглавлена. На шее висели лохмотья кожи, наружу торчали магистральные сосуды сердца. В сгустках свернувшейся крови белела разорванная трахея. Склоненная набок голова была прислонена к стене, как будто лениво наблюдала за происходящим.