Действительно, для чего? Чтобы узнать тайны хранения хрупких старинных манускриптов или для чего-то другого? Если он и впрямь был Гюнтер фон Корф, посланный кем-то – легко можно было догадаться, кем, – чтобы сорвать совещание, то чего он там искал? А, может быть, срыв совещания вовсе не входил в его планы, может, ему достаточно было сфотографировать принца за одним столом с правительственным господином с отвислыми щечками? Тогда он ничего не искал, а просто намеревался пристроить в каком-нибудь укромном уголке над этим столом крошечную хитроумную кинокамеру, электронный механизм которой включал и выключал бы ее в точно назначенный час?

А он-то, Ури, какой идиот! Ему бы тогда насторожиться и пойти обратно в хранилище, – проверить, не прибавилось ли там чего такого-этакого. А он спокойно доел свой бутерброд и отправился читать дневник Карла! Впрочем, читал он его не напрасно. Без этого дневника ему и в голову не пришло бы заподозрить милашку-Яна, единственным пороком которого до сих пор была его связь с Кларой. Значит, и ответ на загадку Яна надо искать в дневнике. Конечно, не в этих, скопированных наугад разрозненных листочках, а в самой красной тетради, в первый же день отправленной Ури до востребования на собственное имя.

Поезд тем временем прибыл в Бирмингем. Ури вышел на перрон и, зябко поеживаясь под пронизывающим до костей ночным ветром, отправился искать обратный поезд на Честер, которого, как оказалось, предстояло ждать еще пятьдесят минут. Чтобы укрыться от ветра, Ури прошел в пустынный в этот час зал ожидания, где нашел небольшой киоск на колесиках, торгующий каменными плюшками и отвратительным остывшим кофе. Сунув руку в карман пиджака в поисках мелких денег, Ури нащупал там пластиковый пакет с чашкой Яна.

Он осторожно вытащил пакет из кармана и постарался разглядеть чашку сквозь мутную пленку пластика. И хоть чашка была обыкновенная – этакий миниатюрный фарфоровый лепесток, неровно расписанный изнутри седоватой россыпью сигаретного пепла, приставшего к остаткам цуйки, ей не было цены: она хранила отпечатки пальцев Яна. Необходимо было вынудить Меира отправить чашку на дактилоскопическую экспертизу. А для этого нужно было придумать правдоподобную легенду о том, почему Ури решил, что Ян – это Гюнтер фон Корф. Убедительную, правдоподобную и не имеющую притом никакого отношения к правде, – ни к Инге, ни к Карлу, ни к дневнику.

Вообще-то говоря, без Инге и Карла у Ури мало что оставалось. Он так погрузился в поиски хоть какой-нибудь зацепки, ведущей к цели и не наводящей на реальный расклад обстоятельств, что чуть не прозевал отход поезда на Честер. Вскочив на ходу в последний вагон, он без труда нашел пустое купе, уселся поудобней в затертом до блеска плюшевом кресле и уснул.