…Люди ведь все разные и могут весьма оригинально сходить с ума. И так интересно наблюдать за этим процессом…

За спиной продолжали бить часы. Звон густел, обретая мощь и размах, и казалось, что в зале уже звонят в настоящие колокола, которые, рассекая воздух, тяжело раскачиваются взад и вперед. Рояль с сидящей на ней куклой был совсем близко, и Борис уже протянул вперед руку с хищно скрюченными пальцами, когда что-то подсекло его чуть выше талии — что-то тонкое, тотчас же порвавшееся под тяжестью с силой налетевшего тела.

Он успел сделать еще один шаг — нога едва-едва коснулась подошвой узорчатого паркета, когда сзади раздался странный нарастающий звук, похожий на свист. Что-то с силой ударило его в спину, он услышал сочный, отчего-то показавшийся очень забавным хруст и тотчас же почувствовал внутри обжигающий холод. Вдруг куда-то исчез воздух из легких, что-то горячее и густое заполнило горло, поднимаясь к губам, хлынуло из них, потекло по подбородку, и весь мир превратился в боль и недоумение, еще более сильное, чем боль. Ноги подкосились, его потянуло к полу, но почему-то он не смог упасть, а потом наползла густая удушающая тьма, в которой Борис все же еще успел услышать последний и самый громкий прощальный удар часов.

* * *

Она перестала кричать и теперь только тонко скулила, извиваясь высоко над землей. Нет, не над землей. Слишком хорошо она помнила, что там, под ней. Высокая железная ограда, хищно торчащие острые прутья, которые прошьют ее тело, словно масло. Игрушка, висевшая на них, была моделью ее собственной смерти. Она успеет почувствовать боль или умрет сразу, когда прутья пробьют ее тело, а один войдет в затылок и выйдет между глазами? Услышит ли она это.

Кричать было нельзя — с каждым криком тело словно бы становилось еще тяжелее. Пальцы, намертво вцепившиеся в узкий резной деревянный карниз, сводило судорогой, они были готовы разжаться в любую секунду. В темном проеме окна над ней никого не было. Алина снова попыталась подтянуться, упираясь ногами в мокрую стену, и они снова соскользнули, и от толчка она чуть не полетела вниз. Майка задралась, и порывы ветра полосовали мокрую спину. Дождь хлестал ей в лицо, ослепляя, стекал в раскрытый рот, и, задыхаясь, она снова попробовала подтянуться, чтобы забросить хотя бы одну руку на подоконник, когда в окне вдруг появилась Харченко — она подбежала так стремительно, что налетела на подоконник, и перегнулась далеко вперед, испуганно вытаращив глаза, и на какое-то мгновение Алине казалось, что сейчас Ольга перекувыркнется через подоконник, и они вместе полетят вниз. Она выбросила обе руки и поймала Алину за правое запястье в тот самый момент, когда ее пальцы с обломанными ногтями, разжавшись, соскользнули с карниза, и Суханова повисла на одной руке, отчаянно размахивая второй в воздухе, точно призывая кого-то. Окно под ней с грохотом отворилось.