— Странно слышать от тебя о добродетели, — произнесла Наташа, внимательно разглядывая его лицо — то самое, которое она когда-то нарисовала, только глаза Неволина сейчас не были черными штрихами — они были живыми и ласковыми, но от этого казались еще страшнее. — Ты убил людей… Ты хотел убить меня.

Андрей Неволин улыбнулся и протянул к ней руку.

— Лишь с единственною целью — насладиться твоим обществом — иначе сие было невозможно. Но теперь ты здесь. Подойди ко мне, не бойся.

— Я не боюсь, — прошептала она и шагнула ему навстречу. — Бояться следует тебе. Поэтому ты хотел от меня избавиться. Поэтому ты убил моих друзей.

Говори с ним, пока идет работа. Говори со всеми ними. Но будь собой. Оставайся в себе.

Наташа протянула руку, и художник попытался взять ее, но в тот момент, когда их ладони почти соприкоснулись, появилась некая тонкая преграда, и как их пальцы не пытались обхватить друг друга, ничего не вышло. На мгновение лицо Неволина исказилось в злобной гримасе, но она тут же исчезла, уступив место абсолютному дружелюбию.

— Избавиться от тебя? — его рука медленно опустилась. — Зачем? Мы одна кровь, ты — моя далекая внучка, ты нужна мне. Мы сходны и в мыслях, и в движениях души, ты обладаешь тем же, что и я — нельзя допустить, чтобы это бесследно исчезло в твоем бедном духом мире.

Наташа подошла к нему вплотную, и рука художника снова поднялась, протянулась над ее плечом, пытаясь обнять, и снова у него ничего не вышло. Усмехнувшись, она миновала его и медленно пошла по дороге, чувствуя, что художник идет следом. Ей стоило большого труда не воспринимать его, как живого человека — это была лишь часть Неволина, другая же, которая любила Анну, которая написала то наставление для потомков, никогда не была в этом месте. Она только обладала его памятью. Наташа шла, внимательно глядя на дорогу и в то же время думая об оставшейся где-то реальности — думая отчаянно, стараясь сохранить ясность мыслей и не соскользнуть в безумие, которое было ей здесь уготовано.

— Ты не можешь прикоснуться ко мне, — негромко сказала она, продолжая идти, — не можешь обнять меня, не можешь забрать меня, потому что я еще жива. И ты не сможешь выгнать меня отсюда, пока я этого не захочу.

Спиной она почувствовала невидимую улыбку художника, темную и сладкую.

— Ты умна, милая, недаром ты моей крови. Ты отменно подготовилась. Нет повозок, и не дотянуться до людей. Твое тело не разрушить — пока. Но я не против твоей работы.

Наташа остановилась и резко повернулась к нему.

— Почему это?!

— Я предложу тебе выбор, и ты решишь правильно, но следует пояснить…