— Игорь! — рявкнул тот, уже оседая обратно в кресло. — Ну какого хрена?!

Игорь оправдывающеся что-то бормотнул и исчез, старательно прикрыв двери. Гельцер повернулся в сторону Романа, наблюдавшего за происходящим с живым интересом. Почти сразу же Савицкий вновь стрельнул взглядом в окно. Трудно было сразу не понять, что они находятся отнюдь не в городе, но березы растут на многие километры вокруг Аркудинска. А за окном явственный плеск речной воды — причем это не Шая — та течет лениво и неслышно. Но речушка не мелкая — рыбаки подошли сюда на катере. Старая плотина есть на Шае, но это не Шая. Если б они шли оттуда… нет, вряд ли. Две разрушенных плотины есть и на Березянке… да, это ближе к истине.

— Загородный домик? — поинтересовался Роман. — Хорошее местечко выбрал.

— Пансионат будет, — Гельцер тоже глянул в окно. — Только достроили, пока еще открытие… ребята катера обкатывают, да и рыбалка здесь хорошая. В кои-то веки отдохнуть решил, а тут — здрассьте вам!

— Жаль — кровь с дерева плохо отмывается, — сказал Савицкий и сплюнул еще раз, отчего лицо Дмитрия чуть дрогнуло. — Что тебе надо, а? Ну с чего ты взял, что мы с Горчаковой задумали на тебя покушение?

— Во-первых, мне доподлинно известно, что ты с ней путаешься…

— Ну и что? Если б все рассуждали, как ты сейчас, на свете и никого живого бы не осталось.

— Я знаю, что в городе творится что-то очень странное, — Гельцер наклонился вперед так далеко, что чуть не соскользнул с кресла. — Я знаю, что ты в этом замешан… Знаешь, я не верю во всякие там фокусы, гипнотизерские шайки и тому прочее… но… Я уверен, что ты представляешь для меня опасность, я уверен, что Рита должна быть моей женой, я уверен, что должен тебя уничтожить — я понял это сразу же, как ты влез в наш разговор… Я послал людей тебя убить… я послал человека следить за тобой… и я хочу знать, на кой черт я все это делаю?!

Роман взглянул на его злое лицо, на холодно поблескивающие глаза, и впервые увидел за стеклами очков растерянность. Вероятно и сам Гельцер впервые в жизни чувствовал себя растерянным. Роман прекрасно знал ответ на его вопрос, но ответить-то как раз и не мог. Он взглянул на скучающих возле стены молодых людей, один из которых откровенно зевал, потом снова на Гельцера. Вся эта сцена до безобразия напоминала ему приевшиеся боевики — точно так же там привязывают к стульям, периодически болезненно портят внешность и много говорят не по делу. Ну конечно — банальность, так свойственная книгам Ивалди. А может и не книга тому виной, а Дмитрий, сам по себе бывший достаточно банальным.