— Поднимайтесь! Скорей!

В ее голосе было не только отчаянье и испуг, но и странное недоумение, следом раздались один за другим два выстрела, что-то грохнуло, лязгнуло, потом голос Таранова свирепо рявкнул:

— В сторону!

Валерий и Роман взлетели по лестнице, проскочили какую-то бездверную комнату, заваленную всевозможным хламом, и Савицкий на бегу растерянно сказал:

— Этого здесь раньше не было.

Дальше коридор неожиданно раздваивался, чего в нарисованном Тарановым плане тоже раньше не было, и в обоих проемах, походивших на огромные дупла, метался дрожащий свет. Валерий задумчиво притормозил перед ними, и в этот момент из левого проема высунулась крепкая рука, схватила его за плечо и дернула внутрь. Роман впрыгнул следом, но тотчас развернулся, уловив за спиной движение, и всадил клинок в грудь подоспевшего мертвеца, шамкавшего полубеззубым ртом. Тотчас ударил его ногой, одновременно выдергивая оружие, творение Владимира тяжело повалилось на спину, суча конечностями, словно перевернутый жук, а в следующую секунду Романа и самого втащили внутрь. Таранов захлопнул тяжелую круглую дверь и задвинул засов, и в дверь почти сразу же требовательно забарабанили. Чей-то вязкий, утробный голос забубнил:

— Есть-есть-есть-есть!..

— Тьфу, черт! — сказал Сергей, поворачиваясь и вытирая вспотевший лоб. В опущенной правой руке он держал секиру — уже успел заглянуть и в собственный тайник, — а пистолет сунул за пояс. Роман огляделся — они были в большой округлой комнате, под потолком которой чуть покачивалось деревянное сооружение в виде восьмиконечной звезды, и на каждом луче горели вставленные в гнезда свечи, наполняя комнату прыгающим светом. Стены комнаты казались сделанными из толстенной коры, а из мебели присутствовали несколько грубых лавок, тяжелый деревянный стол, а также самый натуральный пень с разветвленными корнями, на котором почему-то стоял телевизор «Юность» с разбитым экраном. Окон в комнате не было. В другом конце комнаты тоже наличествовала круглая дверь, запертая на засов. Из стены рядом с дверью торчала оперенная мраморная стрела, а на полу лежали куски статуи — судя по определенным признакам, это была статуя женщины. Ее голова была разбита вдребезги, и с одного куска на Романа слепо взирал беззрачковый мраморный глаз. В метре валялся подгнивший труп, разрубленный наискосок от плеча к бедру, и стремительно ухудшал атмосферу комнаты.

— Что-то не узнаю я эту часть Калифорнии, — пробормотал Роман и снова огляделся. Валерий постучал навершием меча по стене и получил гулкий отклик.