— Какие там перемены?! — раздраженно ответил Схимник и взглянул на часы. — Как бы его скоро в холодильник не свезли! Вечно какое-нибудь мудачье все перепоганит! Так, Берш, слушай сюда, — он положил ладонь на широкое плечо кроссвордиста. — Кто бы ни зашел в палату, обо всех мне отзванивайся, понял?! Даже если свои! Ну, как дело вести, мне тебя учить не надо. Без вопросов только дедка пропускай, да сестер, которых уже знаешь. Понял?!

— Да ясно, чего там… Слушай, Константинов не подходит. И в нем двенадцать букв, а не одиннадцать.

— Пиши Достоевского, — сказал Схимник и пошел к лестнице.

— А он точно про Питер писал?! — зычно крикнул ему вслед Берш.

— Случалось.

— Ладно, — Берш склонился над газетой и старательно вывел фамилию писателя. — Вроде подходит. Э! — он хлопнул по подпрыгивавшему колену своего коллегу, и тот поднял голову, извлек из одного уха наушник и недовольно спросил:

— Чего?

— Миха, ты Достоевского читал?

— Ты чо, дурак?! — коллега вернул наушник на место и снова начал постукивать ногой. Берш пожал плечами и с чувством собственного превосходства изрек:

— Деревня!

Спустившись на этаж ниже, Схимник толкнул дверь с траурно-черной табличкой, на которой было золотом написано: «Заместитель главного врача Свиридов П.М.» и стояли часы приема. Разъяснить Петру Михайловичу, что от него требуется, не составило труда, но под конец разъяснения маленький врач снова пошел пятнами от негодования.

— Молодой человек, ну куда это годится?! То от меня требуют положить на лечение дальнего родственника Виктора Валентиновича с огнестрельным, между прочим, ранением, о котором нежелательно сообщать. Я, конечно, вынужден пойти навстречу! А теперь от меня требуют, чтобы я не говорил Виктору Валентиновичу о том, что этот родственник пришел в себя и в его состоянии наступила не только перемена, но и появилась определенная стабильность. Молодой человек, я… — он запнулся, когда Схимник облокотился о стол и начал с какой-то легкой печалью разглядывать лежащие на нем бумаги, — я глубоко уважаю вас и ваши…э-э… способности, но нельзя же так…

— Можно, Петр Михайлович, можно. При желании все можно, главное, чтобы желание было сильным или, к примеру, моим. Виктор Валентинович не должен узнать о нашем разговоре, а о том, что парнишка к поправке повернулся, — тем более. Навещайте его почаще, приглядывайте за ним, и, если что, сразу мне звоните. Он вообще как — ходить сможет?

— Я склонен к положительному ответу, — Петр Михайлович с радостью ухватился за профессиональную тему. — Видите ли, в данном случае коматозное состояние было вызвано исключительно…