– Напротив. Потому что они сильнее.

Нет, определенно, все эти запутанные отношения Венеры и Марса не для моих мозгов.

– Почему? – снова спросил я.

– У вампиров отношения между полами не так уж сильно отличаются от людских. Секс между смертными мужчиной и женщиной – это своего рода обмен силой. Мужчина создает новую жизнь, а женщина сохраняет и взращивает ее. Ребенок становится связующим звеном между ними. Если один зовет на помощь или просит защиты, другой скорее всего выполнит эту просьбу, поскольку эти двое связаны плодом своего союза. Однако у вампиров не бывает детей.

– Я в курсе! – Почему, интересно, Оливия считает меня существом с интеллектом устрицы? – Продолжай.

– У вампиров мужчины тоже вносят свой креативный потенциал, но не порождают новую жизнь. Женщина забирает эту силу себе в виде чистой энергии, но все равно привязывает мужчину к себе.

– Так что же получается? Чем больше женщина-вампир трахается с мужчиной-вампиром, тем сильнее она становится? В жопу такой секс!

Оливия ухмыльнулась.

– В жопу не считается. – Она ущипнула мой набухший член. – В нашем случае, как я уже говорила, все получилось наоборот. Когда мы занимались любовью, я не получила твоей силы. Вместо этого ты забрал мою и привязал меня к себе.

– Правда? – Я приободрился. – Так значит, ты должна подчиняться моим приказам?

Вампирша фыркнула.

– Не так резво. Мы делали это только один раз. – Я молчал, ожидая продолжения. – Но это связало нас – вот почему ты сумел забрать меня от Ридрека. – Оливия сладко поцеловала меня в губы. – Спасибо, Джек.

Мне все больше и больше нравилась эта штука с «обратным эффектом». Но я никогда ничего бы не узнал, если бы Уильям по-прежнему был рядом.

– Если женщины так сильны, зачем им скрываться? Улыбка Оливии померкла.

– Некоторые мужчины злятся, когда мы забираем их силу, и могут даже убить женщину, чтобы освободиться. Если только она не перехитрит партнера. На наше счастье, это не так сложно сделать.

– О!.. – Вот и все, что я сумел сказать. Горячая вода помаленьку остывала.

Поскольку Оливия, по ходу, не стремилась мыть мою драгоценность, я забрал у нее губку и управился сам. Она вымыла голову, потом я последовал ее примеру, и в процессе мы оба перемазались в мыльной пене и стали чище некуда. Какое счастье, что после всех этих безумных дней и ночей мне не надо изображать Ромео.

– Ну что, тебе лучше? – спросила Оливия, вытирая мне спину.

Пожалуй, да, но я по-прежнему был слишком недоволен жизнью, чтобы это признать.

– Возможно, – проворчал я.