То ли ему показалось, то ли в голосе Йорна таки присутствовала издевка.

— Я бы предложил другой вариант, — издалека начал Магус. — Если бы, опять-таки, исключительно в знак серьезности ваших намерений, смогли бы поделиться частью своих знаний…

Он примолк, ожидая реакции. Таковой не было.

— …например, обучить меня некоторым приемам вашей науки…

Реакции не было.

— Насколько я понимаю, меня для этого следует как-то инициировать?

Йорн хохотал. Беззвучно, и Магус даже не сразу понял, что означают эти странные зевающие движения. Точно — смеется! С чего бы это?

— Достопочтеннейший посланник, — вдруг начал Йорн, и Магус окончательно растерялся. — Позвольте заметить, что вы, живые, нас очень и очень недооцениваете. При всех наших, так сказать, приобретаемых недостатках, умение соображать остается, и даже усиливается. Так вот.

Он сделал паузу, и улыбка исчезла.

— Ты в зеркало-то давно смотрелся?

— Д…давно, — Магус заподозрил неладное. — А что?

— Посмотри.

В зеркале отразилась испуганная морда. Уставшая. С тенями под глазами, а губы припухшие. Да уж, есть от чего…

И две не очень заметные, но все же отчетливые точки на левой стороне шеи. Как раз на артерии.

Учителем поставили Анастаса, и хоть это немного да утешало.

— Главное — осторожность. Труп — он почти человек, а по мыслям, инстинктым и желаниям — так от живого почти не отличается. Ему завидно и обидно, что он — умер, а ты, его ожививший — жив. Даже если на самом деле не жив. Поэтому ты с самого начала должен показать, кто здесь главный. Шевельнется — ударь. Не рукой, а мысленно. Скажи ему, что это ты его шевелишь, а ведь он уже знает, как оно плохо — лежать и гнить…

Анастас вдруг задумался и чуть слышно пробормотал:

— Хуже этого — только лежать и не гнить…

Тряхнул головой и продолжил:

— Понял? Ну, поехали. Вот этого старичка. Не бойся его, он еще не кусается.