Укусы зомби Магус, кстати, видел, и не раз. Как правило, ткани вокруг них воспалялись, гнили и дело нередко заканчивалось ампутацией.

— Потрогай его.

Мертвая плоть была холодной и жесткой.

— Смотри!

Анастас тоже взял мертвеца за руку. Теперь они держали его вдвоем, будто собирались куда-то вести.

Труп был машиной. Кости — основанием, застывшая кровь — ржавчиной, а мускулы — поршнями и рычагами. Мертвая паровая машина. Однако где-то уже разогрет котел, и пар, горячий, обжигающий, перегретый — движется по трубопроводам, и давит, давит, давит…

Рука старика дрогнула и сжалась в кулак.

Магус ойкнул, и вырвался. Это оказалось легко, пальцы трупа были слабы и неловки.

Рука дрогнула и разжалась.

— Ну!

Магус снова дотронулся (труп как труп, холодный и твердый… в конце концов, у них на лабораторных лягушки тоже дергались под действием странной силы, рождающейся в цинковых пластинах и кислоте).

Взялся. Сжал его руку в своей. Всмотрелся. Прислушался.

Старик родился шестьдесят лет назад, помнил деда, отца и еще кучу народа, знал десяток женщин, но более-менее выделял из них двух, родил трех сыновей (один умер) и дочь, все поженились и вышли замуж, старший, правда, запил, но успел сделать двух внуков, и доченька порадовала внучонком, и они были смешные, трогательные и забавные, а потом пришли живые скелеты и перебили всех, и скелет ударил его костяным пальцем — в сердце!

— Зря ты в мозги полез, — тряхнул его за плечо Анастас. — Ничего интересного. Одни эмоции. Займись лучше мышцами рук.

Руки были ослабевшие от старости и тяжелой работы, с мозолями, и землей под ногтями.

Он сосредоточился. Пар прорвался. Руки заходили как поршни — вверх-вниз.

— Так, а теперь плечевой пояс… шею… поясницу… ноги… осторожно!

Магус пришел в себя от удара о стену. Старик рвался к нему. Бряк! — одна цепь, дзинь — другая, беззвучно — третья…

Осталась последняя, на правой лодыжке. Сейчас…

Анастас взмахнул рукой, и старик замер.