– Поздравляю с прибавлением в вашем семействе! – после обоюдных приветствий воскликнул Севастьянов.

– А вы, как я слышал, тоже решили обзавестись половиной? – спросил отец Афанасий, проходя в комнату.

– Непременно. Скоро распишемся.

– Кто же ваша избранница?

– Я вам про нее, по-моему, как-то рассказывал. Некая Елена Смирнова. Она еще помогла перевести надписи на монете.

– Подружка этого уголовника Скока?

– Бывшая, подчеркиваю – бывшая…

– А что стало с ним самим?

– Неизвестно. Исчез куда-то.

– А его не задержали?

– Не знаю, – равнодушно промолвил Севастьянов, давая понять, что разговор про Скокова ему неприятен. – Вы садитесь, батюшка. Чайку?

– Не откажусь. Так что все-таки стало с той монетой? Где она?

Вопрос не застал Севастьянова врасплох. Он давно подготовился к нему.

– Извините, святой отец, этот вопрос покрыт мраком неизвестности. Очевидно, исчезла вместе со Скоковым.

– Но ведь вы сообщили милиции о ваших подозрениях в отношении Скокова? То есть о предположении, что это именно он ограбил кассиршу швейной фабрики.

– Ничего я не сообщал. Я просто позвонил Тимофею Ивановичу Кобылину, ныне покойному, и рассказал ему о своих подозрениях. А вот сообщил ли Кобылин куда следует, о том я не ведаю. Кобылин ведь умер.

– Это я знаю. Знаю и то, что Скокова пыталась арестовать милиция. Он отстреливался… Потом землянка сгорела, а вместе с ней и Скоков. А вы разве не слышали?

– Увы, нет.

– Странно. По-моему, весь город об этом неделю гудел.

– К сожалению, до меня не дошло. Я, видите ли, сейчас увлечен совсем другим. Кроме предстоящей женитьбы мои мысли занимает журналистика. Творю, понимаете ли… Разоблачаю мракобесие!