И это все?! – спросит удивленный читатель. Почему так быстро кончилось? Где эпохальные события? Где роковые битвы с мертвецами? Где, в конце концов, грозные заклинания, долженствующие поставить нечисть на место? Словно и не роман ужасов прочитан, а самая элементарная «бытовуха», в которой фигурирует «любовь-морковь», а не «страсти-мордасти».

К сожалению, на этом приходится поставить точку, поскольку никаких сверхъестественных событий с нашей героиней больше не происходило. Прав оказался Жюль Верн, когда предположил, что мертвецы не склонны к мщению. Да и зачем им? Мщение – удел живых. А они пребывают пускай и в убогой, мутной и скучнейшей, но все-таки в вечности! А тем, кто обитает в вечности, людские страстишки несвойственны.

Одним словом, баронесса больше не показывалась. Первое время Вера с трепетом ждала ее появления, страшилась темноты и почти не смотрелась в зеркало. Однако дни складывались в месяцы, кончилась осень, пролетела зима, да и весна миновала, а Амалия так и не дала о себе знать. Выходит, успокоилась.

Иногда Вере казалось: никакой баронессы и не существовало. Все это – игра воображения, а то и совсем бред потрясенного сознания. И не ходила она ненастной ночью на старое кладбище, и не просила мертвеца подыскать ей жениха… Приснилось все это… Приснилось, и только!

Однако, как ни странно, Веру время от времени тянуло на кладбище. Ей хотелось побродить между могилок, почитать интересные надписи на надгробиях, да просто погулять там. Только усилием воли Вера справлялась с этим странноватым желанием. Но однажды все-таки решилась. Правда, отправилась туда не одна, а в сопровождении Жюля Верна.

Стоял июнь. Доцветала сирень и своим тяжелым, погребальным ароматом наполняла окрестности старого погоста. Пламенели цветы шиповника, духовито благоухали заросли донника. Вера и Жюль Верн медленно брели по едва заметной тропинке мимо покосившихся и поваленных памятников, мимо скорбящего ангела с обломанным крылом, мимо черных крестов… Вскоре над сонмищем надгробий возник памятник Вове Диденко. Мальчик в коротких штанишках, как обычно, стоял на своем пьедестале, указывая дланью куда-то в светлую даль. Нос на его лице по-прежнему отсутствовал, но на этот раз обе кисти рук были в целости и сохранности. Супруги полюбовались на Вову и двинулись дальше. Наконец над зарослями кустарника возникла крыша склепа фон Торнов, а потом показались и массивные ворота входа. На них, как всегда, красовались огромные ржавые замки.

– Не желаешь слазить внутрь? – с усмешкой спросил Жюль Верн.