Эфир, было вострепетавший от опасения за меня, немедленно наполнился радостным благодарением. Воистину дух мой и в этой тьме ведал, что миллионы сочувствуют мне всей душой, любовью и волей и поддерживают меня своей высокой мыслью. Тем не менее, их сочувствие было словно вода рядом с крепким вином моей любви и отчаяния, гнавшим меня вперед. Я помнил об одной только Наани. Такова суть любви, способной превратить в храбреца даже самого слабого из мужей. И звучала Молитва в Ночи, миллионы взывали к Высшей Силе. И дух мой воистину слышал эти прошения, словно волной разбивавшиеся о подножие Вечности.

Искреннее проявление любви миллионов укрепляло мои силы. Истинно говорю, Сила Зла, исходившая из Обители Безмолвия, чтобы поразить Деву, ослабевала, однако я не испытывал в этом уверенности. Сердце мое было преисполнено отчаяния, а голове моей не давала покоя одна только мысль: я должен был спешить и спешить, чтобы успеть вовремя доставить умирающую в Могучую Пирамиду к врачам.

Тут издалека донесся глухой и ужасный лай. Услышав голос псов, я понял, что мы погибли, если не случится чуда. И я обратился к своему сердцу в безумье и ярости — желая узнать, почему в Пирамиде еще не прибегли к помощи древних орудий, чтобы помочь мне в такой беде. И пока в душе моей звучали эти тщетные мысли, посреди Вечной Ночи у Последнего Света забились резкие вспышки Дальней Речи. Надежда согрела сердце мое, ибо Мастер над Монструваканами, понимая, что скрываться более нет смысла, обратился ко мне с полезным советом. Слепым обезумевшим взором читал я слова Дальней Речи, но понял все. Милый Господин Монструваканов советовал мне держаться, потому что наверху уже привели в порядок три древних орудия. Люди надеялись спасти меня, даже если для этого придется сжечь Земным Током весь Ночной Край. В полных высокой чести словах он просил меня потерпеть еще немного, ибо Сотня Тысяч Мужей прошла подготовку и уже спускалась к Великим Вратам в панцирях и при Дискосах.

Нетрудно понять, что сердце мое ощутило некоторое облегчение. И надежда вспыхнула в недрах духа, — я действительно мог еще успеть к Врачам Пирамиды.

Но лай псов приближался, отовсюду слышался дикий рев, и мерзкое Зло разгуливало повсюду.

В это мгновение Северо-Восточный Страж остался слева от меня. Окинув взором это Воплощенное Зло, я заметил, что великое, похожее на колокол ухо, беспрестанно дрожит, как бы внимая чему-то. Но сам Страж, живая и мерзкая гора, как всегда оставался обращенным к Пирамиде, и свет ее по-прежнему вычерчивал морщины и рытвины на шкуре Чудовища. Тварь эта знала обо мне, но не обнаруживала признаков жизни, — если не считать шевеления уха.