Ли неодобрительно свел брови.

— Не такие, от которых ты бы получил удовольствие.

— Еще б. Я про все эти убийства-самоубийства, которыми ты промышляешь наверху.

— Убийства-самоубийства, как ты выразился, — поджал он губы, — уже не понадобятся. Как только мы будем свободны от этого дома, мне уже не понадобятся мертвые в качестве пищи.

— Но ведь все равно жертвы будут? Смерти?

— Разумеется. Я обрету силу, и мы создадим мир для себя.

У Каулфилда, судя по всему, был некоторый кризис личности. Похоже, он не до конца слился с изначальной тьмой. Или просидев в мокром подвале почти сотню лет, он окончательно съехал с катушек. Хотя нет. Скорее всего, Крейтон Каулфилд как раз и поперся в подвал, потому что съехал с катушек.

— Ладно, если… — Тони умолк при виде окаменевшего лица Ли. Взглянув в зеркало, он увидел, что перекатывания перешли в корчи. Тьма сгустилась, практически скрыв каменную стену, и Крейтон Каулфилд заметно проявился на ее фоне. Казалось, что какое-то резкое движение тьмы вытолкнуло его из нее. Отдельные черты слились в целое лицо — голова, тело, щеки и плечи приобрели немного красок, и… Господи, этот старик был голым. Очень голым.

Быстрый взгляд в сторону Ли помог обнаружить у него ту же реакцию — впрочем, менее заметную благодаря промокшим насквозь брюкам.

Реакцию на что?

На проигрыш. Не иначе как. Проигрыши кормили существо из подвала. И, поскольку, сейчас оно очень положительно реагировало на происходящее, это значило, что Эми и Зев выпустили голову и снова замкнули круг. Воспоминание о боли чуть не заставило Тони снова прижать руку к телу, но он успешно с этим справился.

Тяжело дыша и чувствуя, как пот заставляет полыхать ожоги на груди, он смотрел на отражение в зеркале. Каулфилд выгнулся со стены; только руки и ноги остались частью тьмы. На вид это было неприятно. Судя по реакции Каулфилда, или это было не так и больно, или ему это вполне нравилось.

Это смахивало на порно для престарелых мазохистов. И, скорее всего, сейчас шел проигрыш садовника — один из самых длинных.

Прищурившись и наклонив голову, Тони почти смог разглядеть Каулфилда без зеркала. Едва различимый, прозрачный мужской силуэт, выдающийся из стены. Те, кто не знал — или не верил, — спокойно могли бы списать это на игру света.

Он снова уставился в отражение, надеясь, что все это не подходит к большому финишу, потому что тогда в его сексуальной жизни будет долгий перерыв.

Но увы…

«Отлично. Вот чего я теперь жду с нетерпением», — вздохнул Тони, когда Каулфилд снова вернулся в колеблющуюся тьму. Он практически уже мог представить будущий разговор: