Приказы были точными, ясными, и крестьяне воспрянули духом, подхватились, заторопились к овинам, где стояли лопаты и вилы, а лесорубы поспешно расхватали топоры.

Тех, кто медлил, Ранегунда подгоняла:

— Что стоите? Деревня в опасности! Или вам хочется, чтобы упал частокол?

Вскоре у мельницы не осталось никого, кроме Калифранта. Здоровенный с виду детина весь трясся, прислонившись к стене.

Сент-Герман подошел к нему.

— Лучше тут не стоять, — сказал он мягко. — Место слишком открытое, не защищенное от шальных стрел. Ты ведь лесоруб? Вот и ступай под навес — к точилу. Будешь точить старые, ржавые топоры. Думаю, что сейчас и они пригодятся.

Калифрант шумно вздохнул и с нескрываемой благодарностью посмотрел на ободрившего его чужака.

— Я наточу их! — сказал он и поплелся к навесу, странно медлительный на фоне мечущихся по деревне фигур.

Ранегунда уже вскочила на лошадь и унеслась вниз — к стене. Она криками поторапливала подбегавших крестьян, указывая, кому где стоять и куда приставлять лестницы, принесенные из строительного амбара. Ей молча, с готовностью повиновались, хотя она была в непрерывном движении и не проверяла, выполняются ее приказания или нет.

Глядя на всю эту суету с высоты бастиона, капитан Амальрик раздумчиво покачал головой, потом повернулся к Геренту:

— Две дюжины всадников должны сидеть в седлах. Ступай.

— Но это более половины нашего гарнизона, — возразил Герент.

— Ступай, — повторил капитан Амальрик. — Первая дюжина покинет крепость по мере готовности, вторая — через четверть часа.

Герент медлил.

— Но мы пока видим только движение на окраине леса.

— Вот потому и спешим. Протруби в горн — это всех подстегает. Вели рабам седлать лошадей, пока парни получают оружие.

Герент кивнул, быстро спустился по крутой каменной лесенке и исчез во дворе. Почти тут же к ясному безмятежному небу взмыл сигнал общего сбора.

Капитан Амальрик поманил к себе Калфри.

— Ты останешься за меня. Кто стережет огонь — Северик или Кинр?

— Кинр, — отозвался Калфри.