У меня перехватило дыхание от боли, когда Эдден чуть не споткнулся и коснулся моей обожженной кожи. Айви прикоснулась к моей руке, словно пыталась убедить себя, что со мной все в порядке.

— Это была лей-линия? — неуверенно спросила она. — Ты использовала ее энергию, верно?

Моя грудь болела, и я надеялась, что не повредила легкие.

— Да, — мягко сказала я, — спасибо тебе за поддержку.

— Ты всегда обладала такой силой? — спросила она, почти шепотом.

Я хотела кивнуть, но потом передумала, поскольку кожа натянулась.

— Да.

Воспоминание о черном магическом символе, вытравленном на двери, отразилось в моих мыслях. Итак, это были черные чары. Ну и что? Может, я и есть черная ведьма, но, по крайней мере, я честная.

Эдден медленно нес меня на поверхность, затихший, только его дыхание раздавалось в воздухе. Все, кто знал Кистена, были убиты, чтобы удовлетворить чьи-то политические планы, или погибли в этом коридоре. Я запомню мою любовь, умирающую ради спасения нашей с Айви жизни. Он умер ради этого, а не из-за чьей-либо прихоти. Таким был Кистен. Когда-то был.

И никто никогда не скажет иначе. [39]

Глава 34

Глава 34

Мои мысли вернулись к маме, которая была за сотни миль отсюда, хотя комната все еще пахла ее лавандовыми духами. Запах шел от пыльных коробок, сложенных Робби возле моей кровати. Было мило с его стороны перетаскать коробки, пока мама показывала мне рекламный проспект квартиры, в которой она будет жить в Портленде.

Встав на колени возле кровати, я подтянула верхнюю коробку ближе, и, разобрав свои каракули, отложила ее в сторону, чтобы позже отнести детям в больнице. Фургон для перевозки вещей подъехал к дому мамы вчера. Я замоталась, упаковывая и обертывая всякие мелочи, и была расстроена после прощаний. Мама и Робби утром принесли остатки моих вещей, разбудив и вытащив на прощальный завтрак в кафе одной старой леди, раз уж Робби предположил, что мамина кухня уже в Канзасе. Думаю, нас так плохо обслуживали, потому что я изгнана, но сначала мы этого не поняли, пока наша официантка не написала ЧЕРНАЯ ВЕДЬМА на обороте моей салфетки. Не важно. Мы не спешили. Кофе и так был, как помои.

Робби был в хорошем настроении, потому что только что отправил фургон с мамиными вещами. Мама была в хорошем настроении, потому что у нее появились новые переживания в жизни. Я была в плохом настроении, потому что ей не пришлось бы это делать, если бы меня не изгнали. И не важно, что моя мать начала искать квартиру сразу по возвращению от Такаты. Она уезжала из-за меня. Робби и мама уже, наверное, приземлились, и все, что осталось от них в Цинциннати, было шесть коробок, ее новый холодильник на кухне и старый Бьюик перед домом.