— Джентльмен в заднем ряду, — назвала миссис Этчеллс. — Я иду к вам, сэр.

Колетт подняла взгляд и беспомощно уставилась на помост. Ничего удивительного, ведь задний ряд пустовал. Из-за кулис Сильвана проворковала:

— Миссис Э., дорогая, он, должно быть, призрак, тот джентльмен, зрители не могут видеть его. Забудьте о нем, дорогая.

— Тот джентльмен в заднем ряду, — настаивала миссис Этчеллс, — вон там, в конце, я вас раньше видела? Да, мне кажется, да. Теперь у вас стеклянный глаз. Я так и знала, что что-то изменилось. Раньше вы носили повязку, не так ли? Да, я вспомнила.

Элисон вздрогнула.

— Мы должны убрать ее со сцены, — сказала она. — Правда, Мэнди, это опасно.

— Миссис Этчеллс? — Сильвана слегка повысила голос. — Вы ничего не хотите сказать людям в передних рядах?

Зрители оборачивались, вытягивали шеи, вертелись на своих местах, чтобы взглянуть на пустой задний ряд, хихикали и свистели.

— Вот ведь неблагодарные! — заявила Кара. — Нет чтоб радоваться явлению! Там определенно кто-то есть. Ты его видишь, Эл?

— Нет, — коротко сказала Эл.

Миссис Этчеллс широко улыбнулась критиканам.

— Иногда я гадаю, что я такого сделала, почему окружена таким морем любви. Мы живем в удивительно прекрасном мире, который даровал нам Господь. Тот, кто пережил столько операций, сколько я, начинает жить настоящим. И пока молодые готовы слушать и учиться, в этом мире живет надежда. Но сейчас они хотят одного — пихать собачье дерьмо в почтовые ящики, так что я не вижу особой надежды. Господь поместил в каждого из нас маленький огонек, и настанет день, когда все мы сольемся с великим пламенем.

— Она на автопилоте, — сказала Кара.

— Кто пойдет за ней? — спросила Мэнди.

— Миссис Этчеллс, — позвала Сильвана, — пора, время вышло. Идите сюда и выпейте чашечку чая.

Миссис Этчеллс отмахнулась.

— Не обращайте внимания на эту потаскушку. Сильвана? Это не ее имя. Они все прикрываются фальшивыми именами. А эта девица нечиста на руку. Она заезжает за мной, входит в дом, а потом — бац, а деньги на молоко-то пропали, деньги на молоко, которые я оставила за часами. Почему вообще она меня подвозит? Да только потому, что думает, будто я упомяну ее в завещании. Упомяну ли я? Хера с два. А теперь возьмемся за руки и помолимся. Наши молитвы сомкнут цепь любви вокруг… — Она ошарашенно посмотрела вверх; она забыла, где находится.

Зрители принялись выкрикивать разные дурацкие варианты: Маргита, Кардиффа, Стамбула.

— Вот уроды злобные, — выдохнула Мэнди. — Ты только послушай их! Когда я выйду на сцену, они пожалеют, что на свет родились.