– Ты права, как всегда! – он положил пистолет на холодильник. – А если он не поможет, я всегда могу вынести их на проезжую часть и переехать автомобилем!

Она толкнула двери, и Хатч вслед за нею прошел в столовую.

Регина посмотрела на него снизу вверх и сказала:

– У вас ригатони уже совсем холодные.

Все еще сохраняя на лице маску Кристофера Ллойда, Хатч бойко отреагировал:

– Тогда бегу, притащу им фуфайки и рукавицы!

Регина залилась звонким смехом. Хатчу ужасно нравилось, как она смеется.

После того как была перемыта вся посуда, Регина отправилась в свою комнату готовить уроки.

– Завтра контрольная по истории, – объявила она.

Линдзи вернулась обратно в свою студию, чтобы сделать хоть какой-нибудь набросок. Когда она уселась за рисовальную доску, то заметила второй браунинг. Он все еще лежал на низком шкафчике, куда его утром положил Хатч.

Линдзи сердито нахмурилась. Но не потому, что была принципиально против всякого оружия, а потому, что данное оружие было не просто пистолетом. Оно было символом их беспомощности перед грозящей им невесть откуда опасностью. То, что они ни на секунду не смеют расстаться с оружием, свидетельствовало об их отчаянии и неспособности распоряжаться собственной судьбой. Заметь Линдзи на шкафчике свернувшуюся змею, выражение на ее лице было бы гораздо менее хмурым и недовольным.

Она не хотела, чтобы Регина, войдя в студию, заметила пистолет.

Выдвинув верхний ящик шкафчика, Линдзи отодвинула в сторону несколько ластиков и карандашей, освобождая место для оружия. Браунинг едва поместился в этой неглубокой выемке. Задвинув ящик на место, она почувствовала себя свободнее.

За весь день, с утра и по настоящий момент, она толком так и не смогла приступить к работе. Ни один из множества сделанных ею набросков не удовлетворял ее. До сих пор не было ничего стоящего, что она могла бы перенести на холст.

Правильнее было бы сказать, на мазонит. Она, как и многие современные художники, писала свои картины на мазоните, но всякий раз про себя называла каждый новый чистый четырехугольник мазонита холстом, словно была художником из другой эпохи с характерным для того времени типом мышления. Помимо этого, вместо масляных красок Линдзи пользовалась акриловыми. Мазонит в отличие от холста не старел со временем, а акриловые краски лучше, чем масляные, сохраняли свежесть цвета.

Но, если ей сейчас же не придет в голову хоть какая-нибудь идея, то не будет никакой разницы, чем она пользуется, акриловыми красками или кошачьей мочой. Какой же она тогда художник! Взяв толстый угольный карандаш, Линдзи склонилась над раскрытым перед ней на рисовальной доске альбомом. Попыталась вызвать в себе вдохновение и заставить его отодрать свою толстую задницу от насиженного места.