– А как ты относишься к бифштексам? У меня и вырезка есть в морозилке.

– Слишком долго ждать.

– Да нет. Их надо разморозить в микроволновке и забросить в рашпер. У меня на кухне все это имеется.

– Ладно, пусть будет по-твоему.

Глаза их встретились. Взгляд ее, как всегда, был чист, проницателен и прямолинеен, но сейчас Джоунасу почудилось в нем чуть больше нежности, чем обычно. Он отнес это ее выражение к обычной заботе, какую хороший врач-педиатр обязан проявлять по отношению, например, к своим малолетним пациентам. Могло быть, что эта нежность по отношению к нему всегда присутствовала в ее взгляде, а он только сегодня это заметил. А может быть, она впервые осознала, как сильно он нуждается в ком-нибудь, кто бы мог окружить его заботой.

– Спасибо, Кари.

– За что?

– За то, что ты есть ты, – с чувством произнес он.

И, обняв ее за плечи, Нейберн повел Кари по направлению к кухне.

Вперемежку с панорамой гигантских машин, темных вод и колоссальных демонических фигур Хатч получал картины и другого содержания. Поющие ангелы. Коленопреклоненная Божья Матерь. Христос с Апостолами на Тайной Вечере, Христос в Гефсиманском саду, Распятый Христос, Вознесение Христа.

Он предположил, что они имеют какое-то отношение к картинам, которые Джоунас мог собирать раньше. Они, правда, отличались и по периодам и по стилям от тех картин, которые Хатч видел в приемной у врача, но тема была все той же. Здесь явно просматривалась какая-то связь, подсознательное намеренно сводило вместе разрозненные сигналы, но смысла этого соединения он пока не мог постичь.

Еще видение: Ортегское шоссе. По обе стороны катящей в восточном направлении машины проносятся ночные пейзажи. Приборный щиток. Слепящий свет фар встречных машин, заставляющий его щуриться. И вдруг Регина в желтом свете приборного щитка. Глаза закрыты. Голова опущена на грудь. Что-то торчит у нее изо рта, придерживаемое шарфом.

Она открывает глаза.

Увидев раскрытые от ужаса глаза Регины, Хатч вырвался из видений, подобно ныряльщику, оттолкнувшемуся от дна, чтобы глотнуть свежего воздуха на поверхности.

– Она жива!

Он бросил взгляд на Линдзи, недоуменно воззрившуюся на него.

– Я что-то не слышала, чтобы ты говорил, что она уже мертва.

Только сейчас он понял, как мало верил в возможность увидеть девочку живой.