Насколько было возможно, она почти вплотную подъехала к замку, но дальше путь ей преградила цепочка билетных будок и узких, чтобы не создавать толчеи, проходов между ними из литого бетона. Все это напоминало массивные оборонительные сооружения, воздвигнутые с целью помешать танкам противника высадиться на тщательно охраняемом плацдарме.

Когда Хатч с силой швырнул трубку на рычаг, Линдзи так и не разобрала, чем кончился разговор, во время которого просительные нотки зачастую сменялись угрозами и категорическим тоном. Она так и не поняла, приедут или не приедут полицейские, но то, что волновало ее в данную минуту, было настолько безотлагательным, что она даже и не подумала спросить об этом мужа. Единственное, чего она хотела, так это мчаться вперед, не останавливаясь и ни на секунду не прекращая погони. Припарковав машину, Линдзи даже не выключила мотор и не погасила фары. Хотела, чтобы хоть что-нибудь разгоняло этот мрак обступившей их со всех сторон ночи. Рванула дверцу, чтобы выскочить наружу и продолжать преследование пешком. Но Хатч отрицательно мотнул головой – нет, и поднял с пола у ног браунинг.

– Почему? – требовательно спросила она.

– Он каким-то образом проехал на машине. Думаю, я эту суку вычислю быстрее, если буду идти прямо по его следу, ехать так, как ехал он, может быть, это поможет восстановить с ним связь. Кроме того, смотри, какая громадина этот парк, на машине будет гораздо быстрее.

Она снова уселась за руль, включила зажигание и спросила:

– Куда?

Он замешкался с ответом всего лишь на секунду, возможно, на какую-то долю секунды, но казалось, что за этот промежуток времени убийца успеет перерезать горло скольким угодно маленьким беззащитным девочкам.

– Налево. Езжай налево и гони вдоль забора.

2

2

Вассаго остановил машину у кромки лагуны, выключил мотор, выбрался наружу и, обойдя машину спереди, подошел к тому месту, где сидела девочка. Открыл дверцу:

– Ну вот и приехали, ангелочек. В парк аттракционов, как и обещал. Здорово, да? Довольна?

Он развернул ее на сиденье ногами наружу. Из кармана куртки достал нож с выкидным лезвием, нажав кнопку, выпустил из его рукоятки острое как бритва жало и повертел им у нее перед носом.

Даже при слабеньком свете тонкого серпа луны, даже несмотря на то что глаза ее не были столь чувствительны, как у него, она разглядела лезвие ножа. Он заметил ее взгляд и затрепетал, когда на ее лице и в глазах отразился мгновенный ужас.

– Сейчас освобожу тебе ноги, чтобы ты сама могла идти, – предупредил он, поигрывая ножом у нее перед глазами, заставляя отраженный тусклый свет серебристой ртутью перекатываться по лезвию. – Если думаешь ударить меня ногой в надежде, что попадешь в голову и отключишь меня, а затем успеешь смыться отсюда, глубоко ошибаешься, милая. Ничего у тебя не выйдет, а мне придется тогда наказать тебя за этот поступок и сделать тебе чик-чик. Ты слышишь меня, радость моя? Я толково объясняю?