Джереми, заметив его приближение, переместил пистолет и разрядил в него все восемь оставшихся в барабане зарядов. Хатч был уверен, что по крайней мере три или четыре из них точно попали в цель, но не почувствовал никакой боли. А ведь в таком ограниченно-узком пространстве убийца вообще не мог, не должен был промахнуться.

Видимо, в страшной спешке и панике дрогнула рука, державшая пистолет, а Хатч к тому же был еще и движущейся мишенью.

Чуть раньше, пушинкой паря в воздухе, он ощутил, что между ним и Нейберном вновь установилась странная, объединяющая их сознания связь, ж на какое-то мгновение увидел себя глазами молодого убийцы. Это одновременно был он и не он, а кто-то или что-то заключенное в нем, словно тело его стало вместилищем еще какого-то неведомого бытия. Хатчу показалось, что он заметил за спиной у себя сложенные белые крылья. А рядом со своим лицом – грозный лик воина, не испугавший, однако, его, Хатча.

Видимо, Нейберн галлюцинировал, и те видения, которые получал Хатч, были не реальностью, а игрой воображения. Видимо, все обстояло именно так.

И снова Хатч, все еще медленно паря в воздухе, глядел вниз собственными глазами и видел, что и Джереми Нейберн стал вместилищем другого, неведомого бытия, приобретя внешность, причудливо сочетавшую в себе черты змеи и насекомого.

Скорее всего, это была игра света и тени от перекрещивающихся лучей ручных фонариков.

Он и сам толком не мог объяснить себе – ни тогда, когда это происходило, ни много позже, когда вспоминал об этом, – смысл тех последних реплик, которыми они обменялись с Джереми Нейберном.

– Кто ты? – спросил Нейберн, когда Хатч, упав с высоты в тридцать футов, как кошка, мягко опустился на дно шахты.

– Уриэль, – произнес Хатч, хотя и сам впервые слышал это имя.

– Я – Вассаго, – произнес Нейберн.

– Знаю, – отвечал Хатч, хотя и это имя тоже слышал впервые.

– Только тебе дано отправить меня назад.

– И когда я сделаю это, – заявил Хатч, сам не понимая, откуда берет слова, – ты сойдешь вниз не князем, а таким же безмозглым рабом, как тот глупый и бессердечный мальчишка, в которого ты вселился.

Слова эти ошеломили Нейберна. Впервые чувство страха закралось в его душу.

– А мне казалось, что я паук, плетущий сети.

Одним мощным, расчетливо стремительным движением, сам не понимая, как это у него выходит, Хатч ухватил в левую руку пояс Регины, выдернул ее из объятий Джереми Нейберна, оттолкнул далеко в сторону, чтобы ненароком не задеть, и распятием изо всех сил ударил безумца по голове. От удара вдребезги разлетелось стекло привязанного к распятию фонарика, а из лопнувшего корпуса посыпались батарейки. Хатч еще раз ударил Нейберна распятием по голове, затем еще раз и после третьего удара отправил его в могилу, которую тот уже дважды заслужил.