Мейсон задумчиво покачал головой и сунул руку в карман. Его пальцы нащупали обтянутую акульей кожей рукоятку складного ножа. Ее привычная тяжесть и знакомые очертания успокаивали. Прикоснувшись к ней, Мейсон почувствовал то ли благодарность, то ли облегчение. Он понял, что сделает это, так как у него нет другого выхода. Его должно поддерживать то немногое, что он знает и что он действительно понимает.

Они переправлялись через Солент под темной пеленой дождя, ерошившего поверхность воды и делавшего еще более угрюмыми вздымавшиеся над морем форты. Вокруг не было ни одного судна. Они взяли по кружке кофе и спрятались под протекающий навес на верхней палубе. Когда паром вошел в док Фишбурна, погода ухудшилась и ливень принялся выбивать частую дробь по брезентовой крыше их «сааба». Ситон включил фары, «дворники» разгоняли потоки воды на ветровом стекле. На этот раз, ведя машину по пустынным осенним дорогам, он обогнул лес по периметру и подъехал к дому Фишера с юга. Они тряслись и прыгали по ухабам лесной тропы, петляющей между мокрыми деревьями, пока лучи фар не уперлись в одинокий столб ворот. На столбе сидел уцелевший каменный грифон, голова которого, изрядно потрепанная ветрами, смотрела на них со злобным оскалом. Ситон притормозил, заметив второй столб, лежащий неподалеку и весь заросший плющом. Пол включил первую передачу и свернул на незаметную дорожку между путевыми знаками. Под шинами заскрипел гравий подъездной аллеи, ведущей к заброшенному дому Фишера.

— Что нас там ждет? — подал голос Мейсон.

— Студентки пошли туда, вооружившись ключами к висячим замкам единственных ворот в ограде вокруг дома. Внутри они обнаружили развалины, подступы к которым преграждал барьер из цепи, усиленный еще и колючей проволокой. Вот что успел запомнить их предводитель, перед тем как у них в головах все смешалось и их поглотил хаос. Но мне кажется, что нас все-таки ждет более теплый прием.

— Мне тоже так кажется. К тому же мы вооружены не только ключами.

Никакой ограды вокруг дома не было и в помине. В окнах горел свет — не слишком яркий, но хорошо видный. Прежде чем башня нависла над ветровым стеклом «сааба», Ситон усилием воли заставил себя поднять на нее глаза. За толстыми неровными стеклами горел красноватый огонь. Рядом на сиденье Мейсон заряжал и перезаряжал двойной магазин короткоствольной винтовки с глушителем. Как только они сошли с парома и тронулись в путь, Ник потребовал сделать остановку и достал оружие из спрятанной в багажнике сумки. Они подъехали ближе, и натяжной верх «сааба» заслонил вершину башни. Теперь Ситон увидел, что шикарные машины, стоящие на просторной площадке перед главным входом, накрыты брезентовыми чехлами. В прорехе одного из них виднелся черный навощенный кузов. Солдат Мейсон, тяжело дыша, обматывал обоймы с патронами полосками цветного скотча. Ситон вдруг вспомнил, что всего десять лет назад, когда его снедало свойственное всем молодым тщеславие вперемешку с застенчивостью, он смел претендовать на одну из небольших, но ярких ролей в том захватывающем фильме, который именуется жизнью.