Набираю один из многих номеров, хранящихся у меня в памяти. Отвечает женский голос:
— Офис мистера Маунта.
Я прошу соединить меня с ним, и женщина спрашивает, как меня представить.
— Джейн Доу, его сестра.
Следует многозначительная пауза, потом:
— Джейн Доу умерла.
— Да, — говорю я, — но теперь я ожила. Попросите его взять трубку, будьте добры, и скажите при этом, что, погибая у северных скалистых берегов, я чувствовала аромат цветов с Бермудских островов.
Она просит повторить эти слова, я повторяю, и после некоторого нажима мне удается ее убедить. Звучит пассаж из классической музыки. Полагаю, это Боккерини. Мой брат на линии.
— Джейн? — произносит он с запинкой и дрожью в голосе, и я снова начинаю плакать.
Я говорю:
— Да, это я, Джейн.
Слышу тяжелое, со свистом, дыхание на другом конце провода. Я еле удерживаю трубку дрожащей, потной рукой. Я не готова к этому. К страху любви.
— Как ты могла? — раздается в трубке дикий крик, от которого секретарша, должно быть, сбежала в коридор. — Как ты могла так поступить со мной? И с отцом? Господи Иисусе, Джейни! Что за чертовщина?!
— Извини.
— Ты просишь извинить тебя? Извиняются за опоздание к обеду, а не за инсценировку самоубийства!
Через континент до меня в течение нескольких минут доносятся всхлипывания, к которым я присоединяюсь. Потом Джози спрашивает, почему я это сделала. Я говорю, что сделала это из страха. Рассказываю, что Уитт убил Мэри, что он и есть безумный потрошитель женщин из Майами. Рассказываю всю историю, насколько могу ее припомнить.
Он слушает молча, на перебивая меня вопросами, — в этом весь Джози. Лишь один вопрос он задает в конце:
— В чем ты нуждаешься?
Я говорю ему в чем.