Он не хочет, чтобы я снова убежала, и прислал шпионов следить за мной, а может, он опасается за мою жизнь в том хаосе, который сотворил, — и это охрана. Вполне в духе Уитта — предусмотреть такое.

Я сижу и пью воду. Мысль о еде вызывает тошноту, так же как мысль о сне. Слышу топот и царапающие звуки, голоса животных и птиц, не обитающих в Южной Флориде. Я достаю свои дневники и начинаю просматривать записи. Я защищена от обычных заколдованных животных, джинджа, как их называют оло, потому что Улуне снабдил меня хорошим амулетом. Хотелось бы, чтобы он, Улуне, оказался здесь. Он не защитил бы меня, как не сделал этого, когда меня околдовали в моей хижине Уитт и Дуракне Ден. Но у меня всегда было такое чувство, будто Улуне ведет куда более крупную игру, нежели мелкие стычки между обычными колдунами. Если бы он счел необходимым, он раздавил бы Уитта и его учителя-колдуна как тараканов. Не пытайся приподнять покров Ифы, Жанна. Не поступай как ребенок, который жадно срывает кожуру с плода. Фаза жизни когда-не-стоит-делать-ничего, как выражался мой сенсей, трудна для нас, американцев.

Итак, я жду, и спустя некоторое время… час прошел? или два?.. наступает новый поворот событий. Я слышу шаги по гравию дорожки, потом шаги по ступенькам моего крыльца. Я берусь за пистолет, вставляю магический патрон и нацеливаю оружие на дверь-ширму. За дверью тень, чье-то лицо. Это он, Уитт. Я прицеливаюсь, не зная, в состоянии я выстрелить или нет. Или не зная, произведет ли пуля ожидаемый эффект.

— Джейн? Миссис Доу? Вы здесь?

Я даю волю дыханию, которое задерживала вплоть до этой секунды. Волна облегчения окатывает меня; кончики пальцев слегка пощипывает. Я опускаю пистолет и говорю:

— Входите, детектив Паз. Дверь не заперта.

Он входит. Я включаю в кухне свет. Некоторое замешательство вызывает мое новое обличье. Потом он замечает пистолет у меня в руке и хмурит брови.

— Ничего себе штучка.

— Да. Это маузер-девяносто шесть, очень старый и редкий. Но он работает. У вас такой вид, словно вы провели беспокойную ночь.

На лбу у него грязное пятно, то ли от машинной смазки, то ли от копоти. Коленки светло-коричневых брюк тоже грязные.

— Справедливое предположение. Можно мне сесть? — Я молча указываю на второй стул, и Паз тяжело опускается на него. Кивает на мой пистолет. — Кого-то ожидаете? Или обдумываете новое самоубийство?

— Время тревожное. Откуда знать, кто может ворваться сюда в такую ночь? Или что. — Это звучит напыщенно, словно фраза из диалога в фильме ужасов, и я чувствую в горле спазм, но стараюсь подавить приступ истерического смеха.