Те же Коморские острова занимали в нынешних новостях довольно много места. Нынешняя их столица, Святогеоргиевск, в недавнем прошлом Дзаудзи, стала резиденцией некоего Жана Рацифандри, сформировавшего для Мальгашской республики, она же в просторечии остров Мадагаскар, правительство в изгнании. Наскоро обратив коморцев в какую-то новую веру, связанную с «лунным светом», хитрый Жан наскоро превратил острова в бордель почище Танжера, но возражать было пока некому: у кого были деньги — те просто эти борделем пользовались, а для остальных он был… ну, далеко. И поэтому нравственность страдала меньше кармана, а налоги Жан придумывать умел — и этим одним, ясное дело, был любезен сердцу русского царя.

Все, кому не лень, чуть ли не открыто заявляли, что этот самый хитрый Жан спит и видит, как, придя к власти в родном Антананариву, на следующий день он переименует город, скажем, в Святопавловск и объявит Мадагаскар российской губернией. Между тем министр иностранных дел Российской империи, светлейший князь Ярополк Ленино-Дачный, не раз заявлял, что чужой земли Россия не хочет ни пяди, и что свободолюбивый мальгашский народ волен сам решать свою судьбу, и гражданами России эти замечательные свободолюбивые люди могут считать себя сколько угодно, а вот дождутся ли взаимности — это вопрос далекого, далекого будущего, это еще, господа мальгаши, заслужить надобно!.. Ни от кого не было секретом, что русскому императору не нравится сам хитрый Жан: в не очень далеком прошлом тот был застукан в Монако тайно кавелирующим в мраморном сортире с помощью какой-то из запрещенных тамошним законодательством молясин, — и вот нa тебе, уже лезет к русскому царю с подарками. А у русского царя и так полон рот хлопот с Соединенными Штатами, где вдруг завелись португалофильствующие монархисты, сторонники дома Браганца, и партия монархистов будет участвовать в выборах президента, ни хрена себе! Но все это происходило довольно далеко от Арясина и вообще где-то в других губерниях. Или даже не в губерниях: что нынче входило в Россию, что нет, что подпадало под ее юрисдикцию, что никак ее не касалось — об этом знал разве один лишь русский царь. А ему с Арясинщины были нужны только многогорбые полярные верблюды с опушенными белым мехом копытами, да еще бочки с кровяным авиационным маслом. Одно цеплялось за другое, академик пытался понять все это умом и постигнуть единым духом — и отступал. Чем дальше, тем вернее склонялся он к мысли, что лучше уж взять и понять умом другую Россию — тот город, что раскинулся на просторах болота Большой Оршинский Мох.