Самолет тяжело состриг вершины обезлиствевших ив и осин, а потом печально лег на брюхо во вспенившуюся болотную жижу; затонуть ему тут было непросто: хотя и возвышался он на высоту шести — или семиэтажного дома, но крылья были у него, чай, не этажеркины, да и площадь фюзеляжа была скорей сравнима с хорошим футбольным полем: такие махины даже в тверских болотах тонут с трудом. Лег самолет с упором на левое крыло, в результате все его внутренние палубы перекосило градусов на тридцать, и если б не осмотрительно запущенные присоски, которыми был снабжен вездеход Богдана — иначе машина разнесла бы своим весом все внутренние переборки «Солодки», да еще и снаряды могли сдетонировать — пришлось бы тогда сочинять историю о втором прилете тунгусского метеорита. Но — пронесло. Люди повалились друг на друга; в кучу-малу попал и черт Антибка вместе со все более воняющим Кавелем Адамовичем Глинским «Истинным», чье тело во избежание разных путаниц и самозванств с рога у черта снято так и не было. Одни трехгорбые верблюды проявили полное спокойствие и остались стоять на косой поверхности столь же равнодушно, как и на ровной.

Из груды ругающихся тел выскользнула сперва невесть как возникшая тут Васса Платоновна в обнимку с неизменной тыквой, следом, мотая головой во все стороны, выполз ненарочный кашинский колдун Фома Арестович, а потом из глубин кучи раздался истинно богатырский кряк: это Варфоломею надоело лежать под живыми и мертвыми телами, и он решил встать. Куча распалась на части, Варфоломей действительно встал, и быстро вытащил наружу сперва брата, а потом и академика. Федор Кузьмич, занявший на время экспедиции по замирению Дебри позицию наблюдателя, кажется, не нуждался в помощи вовсе. Следом над поверженными воздвигся во весь свой небольшой росточек чертовар, да и остальные понемногу как-то встали на ноги. Ну, или на четвереньки, уж кто на что сумел.

— Вот и «бинго»… — пробормотал Богдан, — Однако ж сели, да еще и живы, кажется. Дальше дело техники. Самолет, однако, жалко — такая леталка могучая. Как-нибудь ее отсюда поднять надо будет. Может, чертовой жилой обвязать, да и поднять?

— Уй-ю-ю-юй!.. — взвыл Антибка, услышав про чертову жилу. Пресвитер церкви Бога Чертовара понимал, что без этого промысла чертоварное дело невозможно, как и чертоваропоклонничество, но и про собственную жилу тоже помнил. Отдавать ее во имя спасения летающей крепости он все-таки не хотел.

— Да уймись ты! — бросил Богдан, — у меня без твоей жилы в буртах полверсты лежит непроданной… Так что есть на что подвесить. Было бы — к чему… Кондратий Хароныч! Кондратий Хароныч! Давай своим трехгорбым команду — выбираться будем.