— Пожалуй, я проживу и без них.

— Случилось ужасное, и думаю, отчасти потому, что не работала система охранной сигнализации.

— Она работает.

— Тревожная кнопка, — Стефания словно ее и не услышала. — Твоя охранная система снабжена тревожной кнопкой?

— Выводы на нее на каждой контрольной панели и на всех телефонных аппаратах.

— Тревожная кнопка не работала. Странная подробность для сна, правда? Очень уж специфическая.

Никки развернулась на стуле, чтобы посмотреть на картину с Наоми, Захом и Минни. На их незаконченные лица.

Стефания ничего не знала о трагедии, пережитой Джоном двадцатью годами ранее, но после короткой паузы спросила:

— У Джона все в порядке?

— Ты о чем?

— На работе. Со здоровьем. И ваши отношения… всё хорошо?

— Стефи, у нас всегда все хорошо. Джон — милейший из людей.

— Я ничего такого и не имела в виду. Я люблю Джона, действительно люблю, что я хотела сказать… не знаю. Это все чертов сон, Никки. Думала об этом весь день. Старалась сообразить, что к чему. Ты знаешь, какие эти сны. Смысла ты не понимаешь, нет уверенности в том, что видела.

Николетта смотрела мимо картины на зеркало, наполовину скрытое темным фоном. Она не нарисовала темную фигуру, которая проявилась на пяти фотографиях, но буквально ожидала увидеть ее на картине.

— Утром я первым делом позвоню на фирму, которая обслуживает нашу охранную систему, — пообещала Николетта. — Попрошу их приехать и все проверить. Тебе от этого станет легче?

— Да, — ответила Стефи. — Это всего лишь сон. Все это так глупо. Но полегчает.

— Надеюсь, мне тоже, после того как ты бросила сороконожку мне за шиворот.

— Извини, Никки. Я не хотела тебя пугать. А может, немного и хотела. Этот сон просто потряс меня. Не сердись, ладно?

— Не могу, Стефи. Я до смерти тебя люблю.

— Слушай, давай без таких слов.