— Просто дыши, — шептал мне на ухо вампир, всё еще не отпуская из своих объятий. — Не думай ни о чем.

Я слушала его, сосредоточившись на абсолютной силе рядом со мной. Но любое движение здесь казалось противоестественным.

Присутствующие собрались плотным кольцом, а я старалась держаться позади, отводя взгляд от темного гроба, в котором словно спящая принцесса лежала Милена. Ее хоронили в свадебном платье. Яркий контраст черного и белого резал глаза. Не в силах смотреть на это, я отвернулась.

Желающих проводить Милену в последний путь пришло мало. Ни родственников, ни друзей, только семья вампиров и кандидаты в Совет. Только те, кто знал реальную причину ее смерти. Для друзей она просто исчезла. Навсегда.

Немного поодаль я разглядела черные тени. Вампиры. Стражи. Даже сейчас, в такую минуту никто не имел права расслабиться.

На секунду на кладбище воцарилась абсолютная тишина. Я резко обернулась, словно кто-то позвал меня по имени. К нам приближалась небольшая процессия. Трое мужчин в черных костюмах двигались слишком грациозно, чтобы быть людьми. Я почувствовала, как руки Эдриана еще сильнее сжались вокруг меня, предупреждая. К нам шли члены Совета.

Отец Милены вышел вперед и поклонился пришедшим. Я старалась не выдать своего страха, который буквально съедал меня изнутри. Один из них мог быть той темной лошадкой, готовой в любой момент уничтожить меня.

Высокий мужчина в черном плаще в пол выступил нам навстречу. В каждом его движении читались власть и сила, способные сокрушить любого. Он медленно обвел взглядом присутствующих, совершенно ни на ком его не останавливая. Повеяло холодом. Эти пустые выцветшие глаза видели так много, что сейчас почти потеряли интерес к действительности.

— Галиос, — шепнул мне на ухо Эдриан. — Он что-то вроде спикера.

В ответ я застыла, стараясь совсем не двигаться, словно это могло помешать ему меня заметить.

— Я прожил много веков, прошел сквозь несчетное число потерь и разочарований и с уверенностью могу заявить, что нет ничего страшнее, чем пережить собственное дитя. Ничто не сравниться с этой потерей. Чудовище, сотворившее это и принесшее горе в семью, должно быть уничтожено. Со своей стороны мы приложим все усилия, чтобы свершилась месть и невинное дитя, с которым мы сегодня прощаемся, могло уйти с миром. Этот день я объявляю не просто днем, когда погибла ни в чем неповинная душа, а Днем Расплаты, когда каждый из нас встанет на защиту всеобщего покоя. Ни один из нашего вида не остановится, пока каждый из этих чудовищ не предстанет перед судом. Нашим судом.