Глава LXXX О ТОМ, КАК ДВОЕ ЗНАКОМЫХ, ОКАЗАВШИСЬ ВМЕСТЕ НА КЛАДБИЩЕ, ВНЕЗАПНЫМ И ПОРАЗИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ СТАНОВЯТСЯ ДРУЗЬЯМИ, А МИСТЕР ДЕЙНДЖЕРФИЛД В МЕДНОМ ЗАМКЕ ВЫКУРИВАЕТ ТРУБКУ И РЕШАЕТ, ЧТО ПОРА НЕМОМУ ЗАГОВОРИТЬ

Глава LXXX

О ТОМ, КАК ДВОЕ ЗНАКОМЫХ, ОКАЗАВШИСЬ ВМЕСТЕ НА КЛАДБИЩЕ, ВНЕЗАПНЫМ И ПОРАЗИТЕЛЬНЫМ ОБРАЗОМ СТАНОВЯТСЯ ДРУЗЬЯМИ, А МИСТЕР ДЕЙНДЖЕРФИЛД В МЕДНОМ ЗАМКЕ ВЫКУРИВАЕТ ТРУБКУ И РЕШАЕТ, ЧТО ПОРА НЕМОМУ ЗАГОВОРИТЬ

В воскресенье Мервин, после окончания проповеди и благословения, вознамерился расспросить священника, куда мог отправиться его клерк (чьи обязанности временно исполнял объемистый елейный заместитель, нанятый в Дублине; тучность и пыхтенье нового церковнослужителя составляли разительный контраст гибкой фигуре и глубокому раскатистому голосу отсутствующего). Мервин прогуливался по кладбищу и ожидал, когда рассеется паства, а доктор, сняв облачение, покинет церковь.

Он читал в дальнем углу кладбища эпитафию на большой черной плите — плита эта все еще там, — в которой резчик извещал мир живых, что внизу покоится «в Бозе» несколько поколений семейства Лоу. Пока Мервин, как свойственно людям меланхолическим, предавался раздумьям, к каковым располагали даты и суетные надписи на надгробиях, его рукава коснулась тонкая белая рука. Он обернулся, ожидая увидеть серьезно-наивное, приветливое лицо священника, но вместо этого обнаружил со странным содроганием бледную физиономию и блестящие очки мистера Пола Дейнджерфилда.

— Гамлет на кладбище! — заговорил белоголовый джентльмен с двусмысленной игривостью, весьма похожей на насмешку. — Я слишком стар, чтобы изображать Горацио, но, оказавшись рядом с принцем, произнесу все же, с его позволения, несколько дружеских слов — без велеречивости, уж как умею.

Мервин ощутил, что его существо инстинктивно отвращается от близкого соседства с этим странным человеком. Полагаю, их натуры и устремления были резко различны, противоположны друг другу. Ледяным серебром отливал «gelidus anguis in herba»,[60] в кладбищенской траве, который приблизил свою зловещую голову к самому его уху.

Лоб «Гамлета» слегка порозовел, а в глазах, устремленных на недвижную фигуру собеседника, застыл опасный огонек. Однако это безотчетное чувство быстро исчезло, и Мервин произнес холодное и печальное приветствие.

— Я подумывал, мистер Мервин, — любезно сказал мистер Дейнджерфилд, — наведаться после церкви в Дом с Черепичной Крышей, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение и просить о пятиминутной беседе, но, застав вас здесь, взял на себя смелость тут же к вам и обратиться.