Какие вопросы задавала Лео, стоя у котла, догадаться было нетрудно — ведь когда я нашла ее на полу в опасной близости от очага, она по-прежнему сжимала в руке морскую карту. Эти вопросы были примерно такие: «Будет ли кораблекрушение в понедельник у скалы Аллигатор? А во вторник у мыса Логгерхед? А в среду на отмели Квиксэндз?» — и так далее. Наверное, подумала я, это была самая нелепая попытка узнать будущее. Из-за нее мы лишились козы, а наша глупышка могла причинить вред собственному здоровью, не говоря уж об опасности спалить дом — наш дом, так пропахший кровью и вареной козлятиной, что мне пришлось целый день провести на коленях с тряпкой и ведром воды. Из-за этого я все же накопила немного злости к тому моменту, когда Лео проснулась. Но разве я сама не совершала ошибки? Конечно да. Да еще какие.

— Я просто хотела помочь, — проговорила Лео сквозь слезы, показывая мне глаз.

А после этого сделала нечто совсем невероятное: попросила прощения. Правда, не за то, что без разрешения занималась Ремеслом, а за то, что не оправдала моих надежд. Потом мы с нею не раз смеялись над этой «оплошностью». Леопольдине предстояло совершить еще немало ошибок, когда она приступила к тщательному изучению скрытых в ней талантов; но в тот раз, когда она впервые очнулась от беспробудного сна, я поняла, что ей удалось увидеть нечто необычное. Это было написано у нее на лице; и, как ни абсурдно это прозвучит, увиденное состарило ее. Когда мы остались наедине, я напрямую спросила Лео, что именно ей удалось выведать у судьбы.

Ее ответ был уклончивым и состоял из трех частей. Во-первых, она умоляла не рассказывать Каликсто про то, что случилось. Помнится, такая просьба меня сильно удивила, но я все-таки пообещала Лео сохранить тайну. К сожалению, вышло по-иному: нам пришлось смириться с тем, что юноша вскоре узнал обо всем, о чем уже знал Люк. Дело в том, что еще до нашего разговора с Лео я успела рассказать мальчику про зарезанную козу, а тот проводил вместе с Каликсто так много времени, что не замедлил проговориться. Хуже всего было то, что мне пришлось скрыть случившееся от Юфимии — я высказала предположение, что коза куда-то забрела и заблудилась. Каликсто же заботило лишь одно: чтобы с Лео не произошло ничего дурного. Хотя его порадовало то, что я ему передала со слов Леопольдины.

Каликсто следовало высматривать корабль, две части имени которого начинались бы на буквы «Л» и «О», потому что с ним вскоре должна приключиться беда. Леопольдина по очереди называла у котла все буквы алфавита, и при назывании этих двух букв со дна поднялись самые крупные пузыри.