Где-то далеко над молельней гулко ударил колокол. Один раз. Только один, но обе женщины почувствовали: началось. И в душу обеих закрался страх перед неизвестным.

Клаудия хотела что-то сказать, но тут – невероятно – Винсент, умерший несколько минут назад, вдруг ожил и разлепил засохшие губы, выдув красную пузырь, лопнувшую с омерзительным хлюпаньем:

- Если ты... виновата... то почему бы тебе не пойти в свой пресловутый ад?

Губы Винсента скривились в гримасе боли. Из-за этого создавалось жуткое впечатление, что он озорно улыбается сквозь окровавленные зубы. Глаза были полуприкрыты и смотрели вверх, где стояла ни живая ни мёртвая Хизер.

- Хизер... Печать... Используй Печать!

Печать!

Хизер засунула руку в карман, безоговорочно подчиняясь вырывающемуся из губ Винсента команде. Сначала она подумала, что где-то просеяла драгоценный реквизит. Пальцы опускались глубже в карман, ещё... пусто... нет, вот краешек диска. Лежит на месте. Хизер вытащила печать и с замешательством посмотрела на нарисованный красный треугольник. Ничего не происходило. Но это не помешало Клаудии ахнуть:

- Печать Метатрона?

На этот раз Винсент рассмеялся по-настоящему, забивая кулаками по полу:

- Конец... твоим глупым... мечтам!

Он зашёлся в кашле, изо рта вытекла струйка крови. Винсент замолчал и закрыл глаза полностью, плотно сжимая губы. Но кровь всё шла и шла, наполняя рот...

Хизер протянула ладонь вперёд, давая свободу силе Печати. Давай, действуй! Она так хотела этого, что ей показалось, будто диск действительно засверкал на ладони всеми цветами радуги. Но это был только обман зрения от отражений свеч. Диск лежал в руке мёртвым бесполезным грузом. Клаудия уже оправилась от неожиданности:

- Ой, да это же просто какой-то мусор, и всё. Что, по-твоему, можно им сделать?.. Мой отец всегда верил во всякую чушь, хоть и считал себя главным верующим. Ты набрался своих нелепых предрассудков от него, не так ли, Винсент? Думал, что этим можно убить Бога?

Винсент вновь поднял веки и потрясённо уставился на Клаудию. Остекленевшие от боли зелёные глаза извергали бессильную ярость и недоумение. Он выплюнул вместе с брызгами крови последнее слово:

- Что?!

Не может быть, это ошибка, какого чёрта, так было написано в той книге, Печать...

Клаудия присела около него на корточки. Теперь он видел её ненавистное лицо, которое белело прямо над ним. И он ничего не мог делать, не мог даже пошевелить пальцами. Контуры лица расползались в нечёткое пятно.