Поэт глубоко вздохнул.

— Вот аромат, который я предпочел бы любым благовониям, — заявил гораздо громче, чем надо бы, он.

— Восхитительно, — подтвердил Сен-Жермен, пряча ироническую усмешку.

— Сколь прекрасны цветы, к которым мы приближаемся, — провозгласил Джаминуйя, спускаясь по тропке к ручью. — Слушайте, — пробормотал он вполголоса, — мне стало известно, что многие слуги в доме Падмири подкуплены и усилия по меньшей мере одного из шпионов направлены на то, чтобы скомпрометировать вас.

Сен-Жермена новость не взволновала.

— Благодарю. В первое я почти верю. Раджа не может оставить сестру без присмотра. Что до второго, то я — маленький человек. Скомпрометировать меня трудно, да и зачем бы?

Джаминуйя остановился возле разросшегося куста. Его нежно-розовые цветки были поразительно мелкими, однако их одуряющий запах заполнял, казалось, собой всю округу и долетал до небес.

— Посмотрите, какая прелесть. Радже нравятся цветы покрупней. Я же люблю такие вот ноготки за их непритязательность и недолговечность. — Он оглянулся и сквозь зубы добавил: — Вряд ли тут кто-то есть. И все же говорите потише.

Сен-Жермен равнодушно кивнул. Нет, он не думал, что поэт его провоцирует, но на всякий случай спросил:

— Почему вы так беспокоитесь обо мне, Джаминуйя?

Поэт одарил его испытующим взглядом.

— Вам нужен ответ?

— Конечно. — Сен-Жермену понравилась реакция собеседника. Чтобы скрыть это, он повернулся к Джаминуйе спиной, наблюдая, как чудное розовое свечение, заполонившее парк, постепенно делается янтарным.

— Прекрасно. Я вам скажу. — Джаминуйя, судя по тону, был не на шутку рассержен. — Во-первых, вы мне симпатичны. Во-вторых, Падмири — мой друг, и своей неосторожностью вы можете ее подвести. А в-третьих… Тут, правда, речь уже не о вас… — Он снова понизил голос. — Я опасаюсь, что за всем этим стоит Тамазрайши.

Поэт сорвал три цветка, один воткнул в свою шевелюру, а два оставил в руке и двинулся по садовой дорожке.

— Когда три года назад разразилась резня, я чуть не сошел с ума. Я думал, что люди уже не вернутся к своим мирным занятиям и будут жить, истребляя друг друга. Теперь же, когда этот кошмар затевается сызнова, когда кругом расцветают козни и ложь, я делаю все возможное, чтобы предотвратить надвигающуюся беду. Или, по крайней мере, пытаюсь.

Сен-Жермен промолчал. Потом безразлично спросил:

— И… много у вас союзников? Ну, не союзников, так людей, разделяющих ваши взгляды? — Он не сомневался, что таковых практически нет.

Джаминуйя заколебался. Цветы, выскользнув из его руки, упали в траву, но он не обратил на это внимания.