Возможно, предложение брамина и заслуживало внимания, но тут в зал маршевым шагом вошел молодой помощник начальника стражи.

— Великий властитель, мне оказана честь охранять двери тронного зала. Мои подчиненные выстроены цепочкой вдоль всего коридора, так что мимо нас не проскочит и мышь. — Он был строен, юн и явно гордился возложенным на него поручением.

— Превосходно, — буркнул раджа и добавил с едва уловимой долей иронии в голосе: — Не сомневаюсь, что, заметив что-нибудь подозрительное, вы тут же дадите мне знать.

— Безусловно, великий властитель. Цепочка тянется до ворот. Наш командир Судра Гюристар заранее все продумал. — Молодой офицер поклонился, вытащил из-за пояса ятаган и, направив его лезвие в сторону коридора, замер как памятник самому себе.

Датинуш не знал, плакать ему или смеяться. Происходящее казалось ему дурным фарсом. Какие мятежники устрашатся горстки охранников в коридорах и у ворот? Если кто-то и впрямь вознамерился взять штурмом дворец, подобная малость его не остановит.

— Все это пустяки, — вполголоса произнес он, обращаясь к самому себе. — Ты свое отбоялся. Пусть другие боятся — тебя или за тебя… А тебе самому ничего уж не страшно.

— Что именно — пустяки, великий владыка? — почтительно осведомился Рахур.

— Нет, ничего. — Раджа потоптался на месте, затем стал оглядывать зал. Сколько ему еще тут торчать, пугаясь собственной тени? Не повелеть ли страже трубить полный сбор, седлать коней, сзывать ополчение. Но… против кого воевать?

В дверях появилась одна из рабынь Тамазрайши. Она отвернула лицо в сторону и еле слышно произнесла:

— Моя госпожа, ваша дочь, почтительно приветствует вас.

— Э-э-э, — замялся раджа, не зная, что на это ответить. — Можешь сказать ей, что застала меня в добром здравии, и… ступай.

— Я передам госпоже ваши слова, — прошептала рабыня, потом пала ниц и, извиваясь всем телом, уползла за порог.

— В чем дело? — вытаращил глаза Датинуш. — Рабы в Натха Сурьяратас не ползают со времен деда.

Рахур также выглядел озадаченным, но сделал попытку дать объяснение странному поступку невольницы.

— Быть может, рабыня решила, что выказывать уважение отцу своей госпожи следует в более почтительной, чем обычная, форме?

— Возможно, — рассеянно кивнул Датинуш и тут же забыл о случившемся.

Он сел на трон, но спокойствия не ощутил. В подушки, казалось, кто-то насыпал камней, под мышками терло, в паху поджимало. Точно такая же маета сосала ему сердце и три года назад. Время тянется слишком медленно, вот в чем все дело. Думаешь, что прошла целая вечность, а солнце как стояло на месте, так и стоит. Раджа раздраженно поморщился и, хлопнув в ладоши, встал.