— Добрая госпожа! — молил покалеченный. — Помоги!

— Чем же? — беспомощно выдохнула она.

Странник отрывисто зарыдал, потом вдруг затих. Падмири решила, что он испустил дух, когда до слуха ее донесся горячечный шепот.

— Они сказали, что делают это во имя Кали. — Человек задрожал, едва выталкивая из горла бессвязные отрывистые слова. — Жертвы, алтарь. Нет! — вскинулся он. — Она была не такая, как ты. Совершенно другая. Нож. Черепа. Умри, инородец. Я умер. Но были двое других.

— Каких других? — резко спросила Падмири.

Искалеченный помотал головой.

— Других. Не похожих на остальных. Сперва был один. Затем появился второй. — Шепот становился все тише. — Им был нужен второй. Как только его привели, меня выволокли из храма. Духи огня, они вытащили ножи! Они не убили меня, а бросили на дороге. — Шепот затих, умирающий застонал. Затем прозвучало рыдание. — Достойная госпожа, помоги. Остальные погибли. Их отдали Кали. Помоги же мне. Помоги.

— Как ты здесь оказался? — Падмири пыталась понять: те, другие, это Сен-Жермен со слугой или нет? Стражники увели Руджиеро, но хозяина не нашли. Ей не хотелось думать, что Сен-Жермен попал в расставленные силки. Ведь инородцев вокруг великое множество. Вот хотя бы этот несчастный. Бедняга — перс, судя по выговору, — явно рассчитывал найти здесь надежный приют, а угодил в лапы загги.

— Не знаю. Похоже, я полз. — Умирающий клюнул носом. — Там что-то происходило. Всем нужен был Шива. Или его порождение? Точно не помню. Мне холодно, — пожаловался он вдруг и обмяк.

Кобыла, почуяв смерть, заржала, потом фыркнула и скакнула вперед, одним копытом ударив затихшего человека, затем стремглав понеслась по узкой темной тропе.

Ветки хлестали всадницу по лицу и рукам. Падмири била лошадь коленями, натягивала поводья — все было тщетно: та не желала повиноваться. Женщина пыталась кричать, но страх лишил ее голоса — ей оставалось только держаться за жесткую гриву и ждать, пока перепуганная лошадка не присмиреет сама.

Наконец кобылка остановилась, но утешения в том было немного, ибо Падмири теперь абсолютно не понимала, куда ее занесло. Она прижалась к дрожащей шее животного и, в свою очередь, затряслась — вначале от пережитого ужаса, потом от слабости в руках и ногах. Ночь уже вступала в свои права, однако луна еще пряталась за горами. Отдышавшись, лошадь двинулась по тропе. Падмири только кивнула, чутье должно вывести умницу к людям, и хорошо — ведь иначе они пропадут. Правда, где люди, там стражники, но думать о них не хотелось. Все, чего ей хотелось бы, это прилечь и уснуть.